Опять хозяин мордой ткнул нас в грязь.
Мой левый брат хлебнул вонючей жижи.
Хотя я с ней имею тоже связь,
Но к нижней части туловища ближе.
Слегка за сутки кажется разбух
Не хром конечно братцы, и не кожа.
Но то, что взят размером большим двух –
В любой момент душа моя прохожа.
Не зря видать намазан солидол –
Ещё внутри не квакают лягушки.
А чёрный дёготь давеча сошёл
Когда болотом пёрли ночью пушки.
Уже полгода с братом мы в строю
Из Кировского прибыли «Искожа».
Не раз пришлось нам быть вдвоём в бою
Верней втроём – хозяин дрался тоже!
Меня он правым Прохором зовёт,
А брат-близнец у нас с приставкой – левый.
Когда свободен, щёточкой потрёт
Как минимум для встречи с королевой.
И чтобы свеж, приятен был духман,
А также не прогнали из землянки,
Нейдёт хозяин с нами на обман –
Всегда оденет чистые портянки.
Их белый цвет – чуть-чуть не перламутр!
И зная, гениальное всё просто,
Кричу: - мотай наружу, не во внутрь,
Байкушку тридцать пять на девяносто.
Собьёт иначе ноги при ходьбе
И кровью пустят стёртые мозоли.
Начни с носка. Тогда в твоей судьбе
Одной уж точно меньше будет боли.
Друзьям своим хозяин, обозначь,
Что спишем враз лихих мы ратоборцев.
Ещё скажи: придумал ваш кирзач
Михал Михалыч, как его? Поморцев!
Нанёс на парусину парафин,
Смешав его с желтком и канифолью.
Наверно, пропустив при том графин,
Посыпав крепко кожу с юфтью солью…
Кирзой назвал. Отлично без шнурков!
Четыре фунта пара будет весить.
Гвардейцам в рост – одиннадцать вершков,
Пехоте, так уж быть, отмерял в десять.
Дешёвым получился образец.
Кирзу война с японцем испытала.
А к Первой приобулся наш боец
Из этого, в сапог, материала.
Хотя не весь. Не принял сразу царь.
Поморцев долго бил кирзой пороги…
Быть может, коль бы думал государь,
Свои не протянул бы вскоре ноги.
И лишь уже тридцатые года,
И новый строй в кирзач солдат обули.
Войной фашист ворвался в дом когда,
Бойцы удобство наше подчеркнули.
Ну что, хозяин, братца сполосни
Тебе ведь служим с ним вдвоём не плохо.
Без жижи, чистым немцу поясни,
Что с левым правый прёт к Берлину Прохор!