Живым и павшим...
Война прекрасна в книгах только,
Там где герои на конях,
Своих врагов и в пух и в прах,
Порубят столько - надо сколько,
Затем прекрасных милых дам,
Освободив из тягот плена
Они отправят по домам,
Пред ними преклонив колено.
И в книгах всё всегда красиво,
В лицо не видишь там врага,
Не видишь ты его глаза,
И пули не летают мимо.
Не пахнет там дерьмом кишок,
И кровь не хлещет из артерий.
И первый бой, как первый шок,
В который невозможно верить.
Не затыкаешь пальцем рану,
Чтоб друг не смог твой умереть,
Ведь в восемнадцать как- то рано,
И чувствуешь, как дышит смерть.
Не отрывает в книжках ног,
И враг твой по тебе достоин.
Он там такой же ратный воин,
Сражаться, предпочтя за долг.
Не страшно умирать лишь дуракам,
И "духам" , обдолбавшимся дурманом.
А православным мужикам,
Да в восемнадцать...-как то рано.
Вчера, на сумерках заката,
Двух снайперов мы засекли.
В окно закинута граната,
И две блондиночки в крови.
Они за время перестрелок,
Казнили множество бойцов.
Мы пнули два лежащих тела,
И смачно плюнув им в лицо,
В окно, да в грязевую кашу,
Мы вниз их скинули тела.
Больница к нам вновь перешла,
И стала снова ноша наша.
Дудаев свору своих псов,
По всей Ичкерии поднимет,
А значит, новых пацанов,
К себе земелька снова примет.
Посты расставлены все в точь,
И лишь ночные перестрелки
Свистящим звуком режут ночь,
Как постоянные проверки.
Но не стрельба, а тишина,
Нам режет уши, как секирой,
И хуже нету, чем когда
Молчание встаёт над миром.
За тишиной и за беззвучьем,
Ты ждёшь непрошенный удар,
Когда бандиты, сбившись в кучи,
Визжат про свой Аллах Акбар.
А пулемёт, что сковородка,
Раскаленный до красноты,
И рвутся раны, рвутся нервы,
В крови испачканы бинты.
Наш доктор, кстати, изначально,
Возглавил сиротливый взвод,
И их потери минимальны,
Господь их видно бережёт.
Сорвало каску с рядового,
Пробила СВД металл,
Была там спрятана иконка,
И парень невредимо встал,
И случаев подобных много,
Бог береженых бережёт,
Кому то долгая дорога,
Кому то быстрый эшафот.