Все грёзы пали смертью
В глубокой тишине.
Молюсь над Божьей твердью,
Совсем наедине.
Никак не вижу ясно,
Я поглощён во тьме.
Я так желаю страстно
Не быть в души тюрьме.
Я скован лишь собою,
Своею верой во сны.
Какою чернотою
Мы все усмирены?
Конец всё ближе будто,
Последний в жизни сей закат.
Среди людей созреет смута
И, может, рухнет рабский постулат.