Вчера закат густыми красками ровно ложился на шифер крыш, белоснежные ставни, тонкие лепестки больших ромашек, сиренево-розовым шарфом обвивал шею, волосы, руки. Вчера донельзя гордый, не подпускающий к себе ни на шаг аист кого-то высматривал около маленького прудика, поросшего опасной, острой осокой. Всё своё вчера эта большая белая птица неустанно искала, искала, искала. Осока возмущённо шуршала. Низенькие кустики её внимательно слушали, а закат тратил густую сиренево-розовую гуашь на такую привычную вчерашнюю бессмыслицу.
– Тебе во сколько сказали быть дома? – вчерашний, слишком громкий окрик.
– Извини. Я сейчас полью твои цветы, – вчерашний, слишком тихий ответ.
– Такое повторяется каждый божий день! – больше похожий на позавчерашний крик.
– Большая белая птица весь день что-то искала у пруда, – позавчерашний чуть слышный шёпот.
– Какая птица? Что ты такое говоришь? Всё, что угодно придумаешь, лишь бы ничего не делать! Наказание тебе будет: неделю гулять только возле дома. Дел здесь – тоже пруд пруди! А там посмотрим, что делать с тобой будем: скорее всего, в город с нами поедешь – в летний лагерь тебя устроим, – вчерашне-позавчерашний всегдашний исход дня.
– Неееет! Неееет! Пожалуйста, не надо в город! Ничего плохого не случилось со мной! Ничего! Плохого! Я! Никому! Не делаю! Ненавижу! Ненавижу! Всех вас ненавижу! Всех…
Чёрно-синяя, вязкая, холодная тишина плескалась на стыке между вчера и сегодня. Торопливый шёпот подтолкнул её ближе к сегодня, она выплеснулась на мокрую от слёз подушку и тут же исчезла:
– Ты спишь? Эээй…
– Да тихо ты! Сейчас тебя прогонят отсюда, и будешь мёрзнуть в своей кровати.
– Как думаешь, что искал аист у пруда, а?
– Змей.
– Змееей?
– Да. Всё, спи.
– Послушай, зачем они нас наказывают? Мы же ничего плохого не делаем. Ничегошеньки. Я боюсь их, всех боюсь. Боюсь говорить, ходить, дышать. Я хочу кричать, когда мне запрещают гулять. Очень громко кричать или ломать что-нибудь, палку какую-нибудь – всё ломать, всё!
– Они взрослые. Они всегда правы. Они сильнее нас. Сильнее меня, сильнее тебя. Но мы всё равно их любим, всё равно.
– А я уже и не знаю…
– Как так – не знаешь? Ты чего? Никому хоть не скажи этого!
– Ладно. Не скажу.
– Забудь, совсем забудь!
– Да-да, забуду! Само собою как-то сказалось – и всё. Забуду. Значит, змей, говоришь, ищет аист? Они же противные и ядовитые, бррр! Противные и ядовитые. Противные… ядовитые…
Когда сегодняшний день до краёв заполонил мир, то в нём, самом прекрасном мире во вселенной, кишели ядовитые змеи.
И они были слишком опасны, чтобы кто-то в чём-то сомневался. Только вот в чём? Никто уже и не помнил.