Тогда второго декабря
две тыщи памятного года
зимы ждала, ждала природа,
дождь по привычке матеря
устами скомканных бродяг,
из жизни вычеркнутых напрочь
как Ленин смывшийся на Капри,
как алый и серпастый стяг.
Прыщи колодезных пещер
паршиво пахли,набухая,
и снег уже казался раем
приверженцам различных вер.
Лишь заклинатель городов –
Луна царила безмятежно,
лучом, отброшенным небрежно,
тревожа уличных котов,
готовых проорать весну,
сезоны года перепутав.
И нервно дёргались минуты,
мечтая обрести одну,
когда с небес в кромешной тьме
снежинка первая большая,
Бог весть о ком воображая,
неспешно припадёт к земле
и тут же смоется дождём,
но следом – тысячи помельче.
И вот уже укрыться нечем –
снег пухом валится на плечи
сквозь ночь, в которой мы идём.
И расставаться не пора,
хоть руки мёрзнут без перчаток,
ведь дождь и снег – один осадок,
обещанный ещё вчера.
И гул от проводов идёт –
так по зиме истосковались,
они как мы не целовались
под первым снегом целый год.