Только к вечеру гроза ушла дальше. Дождь прекратился, и вокруг стало необычайно тихо. Где то там далеко ещё слышались редкие раскаты грома. Лес, омытый дождём, стоял спокоен и грустен. Стебли кустов, примятые пронёсшимся ветром, медленно распрямлялись, приводя себя в порядок. Всё дышало свежестью и чистотой. С наружи темнело быстро. Старый сарай, одиноко стоявший у границы монастырского поля, с каждой минутой превращался в расплывчатое тёмное пятно. Посреди этого пятна, жёлтой точкой, в окне сарая горел свет. Играя бликами, свет весело отражался, в застывших чёрных блюдцах луж. Внутри сарая чувствовалась полная гармония. В печурке с треском догорали ещё не сгоревшие поленья, буржуйка дышала теплом. Старик и Андрей стояли у иконы, и читали вечерние молитвы. Свет от затеплённой лампадки мирно отражался на святом лике Христа, и сосредоточенных лицах, молящихся Ему. Только сейчас Андрей заметил на стене с лева от иконы ещё одну иконку совсем маленькую с образом Матери, Господа нашего Иисуса Христа. Старик молился вслух. Тихо, но отчётливо он произносил каждое слово, каждый слог, каждую букву. После каждой прочитанной молитвы они не спеша осеняли себя крестом, совершая поклон. Затем приводили свои мысли в порядок и прочитывали следующую молитву. Слова текли как живительный ручеёк. Каждый мысленно благодарил Бога за это удивительное состояние души. Так, где-то на самом краешке галактики, затерянной в бесконечной вселенной, на монастырском поле заканчивался этот день. И миллиарды звёзд из глубины ночного неба смотрели на планету земля, являясь живыми свидетелями, той беспощадной войны добра и зла, где полем битвы есть бесценная душа и сердце человека. Где двое или трое собраны во имя мое, там я посреди буду…
Андрей проснулся среди ночи. Маленькая козявка гудела над самым его ухом. Отмахнувшись от назойливого одинокого комарика, человечек открыл глаза. Слабый свет от лампады выхватывал из темноты икону и зачем-то стоявшего на коленях сгорбленную фигуру старика. Его узкие плечи вздрагивали от плача. Глаза Христа безучастно смотрели в пустоту. Пробуждение приходило медленно, а с ним и осмысление того, что происходит. Боясь пошевелиться, Андрей пялился на спину Ивана. Вслушиваясь, он пытался разобрать его слова. Старик шептал: - Господи, как прокажённый к тебе обращаюсь, из глубины души моей, очисти меня. Ты Господи сказал, Я есть свет миру, освяти путь мой к тебе. Господи ты надежда моя на тебя уповаю. Ты крепость моя, огради от зла. Боже, милостив, буди мне грешному,- старик умолк. Он медленно опустил отяжелевшую голову на грудь. На какое то время человечку даже показалось, что старик спит. - Вот он человек,- глядя на Ивана размышлял Андрей,- как есть без прикрас, плачет как дитя, молится. Сейчас и я заплачу. Ему очень захотелось пожалеть, обнять старика. - Вот и икона плачет, или это мои слёзы? Христос смотрит, то на старика, то на меня. Иван снова поднял голову,– Господи, избави нас от антихриста, вражьего насилия и чародейства,- продолжал молиться старик, - Да будет воля Твоя, Господи, всё готов я принять из рук твоих с благодарением, только бы твоя всесильная помощь была со мною. Всё сливается воедино. Старик уже смотрит на Андрея. Глаза деда казались тёплыми, добрыми и глубина в них такая, что можно утонуть. Затем всё расплывается. Куда-то проваливаюсь, снова засыпаю… Утром Андрей проснулся с чувством тоски и уныния. Отвратительное состояние как будто внутри у тебя всё умерло. Старика не было. Быстро вскочив на ноги и слегка похлопав себя по щекам, он встал перед святым образом Господа и с молитвою мытаря положил двенадцать земных поклонов. Немного постояв, он сделал ещё двенадцать поклонов. Вместо уныния и тоски пришла надежда. Внутри, словно раздули уголёк, и в душе Андрея стало теплее. После ночного случая ему очень захотелось найти Ивана, поздороваться, обнять его. Старик сидел на лавке. Опёршись на стену, он сосредоточено вглядывался в синее небо. Там высоко-высоко в синеве, лениво, белою полоской, пролетал самолёт. Солнце слепило в глаза. Поёжившись от прохлады, Андрей присел рядом. - Доброе утро Иван, свежо сегодня. – Бог милостив, доброе утро,- ответил старик. – Какие мысли? Может чаю попьём?- предложил Андрей. – В страшное время живём брат, - Иван внимательно заглянул в глаза Андрею. – У кого душа тонкая чувствует это. Бесы среди народа уже ходят, в нас превращаются, а мы в них, если не будем сопротивляться, станем одним целым. Скоро в депутаты полезут и на брудершафт пить с людьми будут, и принимать будем это как обыденное. Всё очерствело, грубым стало. Люди перестают думать, анализировать, кому то это очень выгодно. Нас приучают к тому, что за нас есть, кому думать. Сейчас не хотят, чтобы люди были образованы, не хотят, чтобы много думали. Телевидение это мыльный пузырь, в котором живут люди. Кровь застынет в жилах от страха, если заглянуть глубже. Но нам не дадут всего знать. Иначе они не смогли бы нами править. И ничего уже не изменить. От того враг беспрепятственно в дома наши входит. Андрей удивлённо таращился на старика. - Вижу, вопросы имеешь? – поднимаясь, спросил Иван,- Пойдём чай пить, всё остальное потом. В животе человечка урчало и булькало. Ему действительно очень хотелось есть. Уже через десять минут на столе стояли две фарфоровые кружки. Горячие, заполненные кипятком, они дышали парком и отдавали ароматом, крепкого заваренного чая. На столе лежал открытый пакет с сухарями он манил запахом ржаного хлеба, чеснока, и ароматом растительного масла. Прочитав молитву, Иван перекрестил завтрак. По старшинству, первый, кряхтя сел на табурет. Потирая замёрзшие с улицы руки, человечек последовал его примеру и тоже опустился на облезлую от краски, соседнюю табуретку. – Ангела за трапезой,- пожелал старик, приглаживая распушившиеся усы. - Невидимо предстоит и нас благословляет, - ответил Андрей. Разглядывая сухари он уже целился на самый румяный. Старик тихо вздохнул, затем взглянул на Андрея, улыбнулся и с радостью произнёс. – Вкусим брат, что Бог послал, будим тихими и благочестивыми, и Ангел тому свидетель будет. – Аминь,- подтвердил Андрей. Ели и пили долго. Торопиться было не куда. Хрустели сухарями, дули на кипяток. Не стесняясь, громко отпивали с кружек, затем кряхтели от удовольствия, меняли пакетики, доливали кипяток. Снова хрустели и снова пили чай. Напившись от души, оба вспотевшие и довольные, смотрели друг на друга. – Славно потрудились,- вытирая платком, взмокшее лицо, пошутил Андрей. - Да уж,- согласился Иван, - скопившиеся под глазами крупные капли пота, он большим пальцем, смахнул на пол. - Как там в миру? Богу служат или человеку? Неожиданно спросил старик. Не дождавшись ответа, он продолжил,- Страшно человеку служить, одна беда от этого. – Так и есть Иван, больше на человека надеяться. Мира нет между людьми, любви нет, эгоизм да выгода, ты мне я тебе. Одно расстройство, - ответил Андрей, - Прав ты, наверное, когда говорил, что бесы между нами ходят, смуту между людьми наводят. – Давай помолимся брат, да я прилягу, что то устал, старый стал,- посетовал старик. Андрей поднялся и помог подняться Ивану. Андрей удивился, старик был лёгким как пушинка. Его редкие пепельные волосы безвольно свисали с головы. Дед действительно слаб, ему уход нужен, - подумал он. Встав напротив иконы, Иван и Андрей прочли молитву, - Благодарим Тя Христе Боже наш, яко насытил нас земных Твоих благ, не лиши нас и Небесного Твоего Царствия, но яко по среде учеников Твоих пришел Спасе, мир даяй им, приди и к нам и спаси нас. Старик направился к своей кровати и осторожно присел на край. Подложил под голову фуфайку. Снял галоши. Пригладив рукой волосы, прилёг на матрас. Человечек, сидя за столом, смотрел в окно и слушал, как потихоньку кряхтел и вздыхал старик. Ему было жалко его. - К вечеру натопим буржуйку? - спросил Андрей. – Натопим, - согласился Иван. – У тебя, что то болит?- снова спросил Андрей. - Душа брат, а с ней и сердце. – Что так? - Помирать скоро, а как в таком виде пред Богом предстану? - В каком виде Иван, голые пришли, голые и уйдём. – Эх, не о внешнем беспокоюсь. Вот сколько лет в монастыре, при Боге, сколько слёз выплакал, а чище не стал. – А помирать страшно, Иван? - Дурак не боится смерти,- немного помолчав, старик продолжил, - Надо быть готовым к ней каждый день, и когда придёт время, встретить её во всеоружии, тогда не так страшно. – Как это? - Давно, как то читал у святого, он учит в памяти смерть держать и вечером перед сном итог подводить, словно ночью помирать тебе. Понял?- спросил старик. - Да понял. – А вовсе оружии,- продолжал Иван,- это в посте постоянно прибывать и если согрешил как можно скорее с сокрушенным сердцем Богу поведать и духовнику или священнику, не держать в себе , не копить, жизнь она ведь скоротечна. – Понял Иван. Куда проще, - согласился Андрей. – Да нет брат, не совсем понимаешь, легкомысленно ответил. Там в миру, у вас на глазах пелена, туману напустили вам. А как в тумане определиться, с кем ты? Ходите, спотыкаетесь друг о друга, злитесь. Слепы и глухи, истину от вас скрывают, а дряни с избытком напоказ выставляют. Вот, что я тебе скажу,- старик заторопился словно боялся, что его перебьют,- Тоже читал где то, «Горе живущим на земле, ибо сошёл сюда дьявол. Ходит и рыкает, кого поглотите». Зная это, человеку прятаться надо не от Бога, а за Богом. Андрей слушал и смотрел в окно. Он только сейчас заметил, что на старой раме со стороны улицы висит пожелтевший от времени градусник. Между ним и рамой торчал застрявший дубовый лист, как он сюда залетел одному Богу известно. – Ты Иван при монастыре живёшь, пред Богом каждый день предстоишь, у старца советы просишь. А как мне в миру быть? - спросил Андрей. Старик, скрепя пружинами, повернулся на бок. Для удобства подсунул руку под щёку. – Вот ты представь, - начал Иван, - заминированное поле, а тебе на ту сторону попасть надо. Обойти нельзя. Что ты будешь делать? – Разминирую. То есть найду сапёра, а он уже разминирует, и с ним попаду на ту сторону,- оживился Андрей, он с интересом смотрел на Ивана. – Правильно,- продолжал старик, - Ты находишь специалиста, нужного тебе человека. А теперь представь, что минное поле это наш мир, а мины, с заботой расставленные для нас, сам знаешь кем, это соблазны, искушения ну и другое,- старик изрядно волновался, он пытался правильно подбирать слова, находить образы, чтобы было понятно собеседнику, - Человек сам строит свою жизнь, - продолжал Иван, - создаёт вокруг себя ситуации, которые приводят его к падению. Он как слепой мин не видит, всё время взрывается. Но мины разные бывают, отсюда и ранения разные, иногда ранения смертельны и приводят человека к гибели. Чтобы не натыкаться на них, человеку надо всецело довериться Богу через духовника, это и есть сапёр, который будет по воле Божьей путь твой разминировать и направлять тебя в нужном направлении,- старик притих. Человечек сидел за столом и смотрел на Ивана. Так прошла целая минута. Иван лежал с закрытыми глазами и похоже уже спал. Лицо его было спокойным. Видно как глубокий сон снял с его лица напряжение. На столе валялись крошки от сухарей. По ним в беспорядке лазила жирная муха. Часто останавливаясь, она ловко чистила свои лапы и мохнатое тельце. Последняя в этом сезоне - подумал Андрей. - Человеку познать Бога, как мухе познать вселенную,- к чему то, подумалось ему. - Может грубо, но верно в масштабе. Под стариком заскрипели пружины, Иван повернулся на спину. Зевнув в кулак, он открыл глаза. – Я уснул что ли ? – спросил старик. - Да есть немножко. – подтвердил Андрей. Говорил, говорил и резко как то провалился в сон. – Не храпел?- снова спросил Иван. – Нет. – Продолжим наш разговор? - Да, - обрадовался Андрей, - В продолжение нашего разговора сразу вопрос Иван, где взять такого сапёра? - Где, где. В храм идти надо,- заворчал старик. - Молиться надо, чтобы Бог даровал духовника. Сильно молиться, чтобы никакого сомнения в тебя, у Бога не было. – Старик приподнялся и сел на край кровати,– А я сяду, посижу и в окошко погляжу. - шутит старик, приглаживая затылок, - Прохладно стало Андрей, может, затопим? - Я с удовольствием! – вставая с табуретки согласился Андрей. Потирая руки он направился к выходу. – Как выйдешь, поверни на лево, в конце увидишь поленницу, - уже в след человечку прокричал старик. Открыв дверь, Андрей сразу почувствовал порыв холодного влажного ветра. Верхушки деревьев, стоявших по краю монастырского поля, словно приветствуя, раскачивались в разные стороны. Осень подходила к своему циклическому завершению, а здесь на севере это чувствовалось особенно ярко. От поленницы шёл запах свежего дерева. Человечек стоял и жадно вбирал в себя, этот дурманящий аромат, в его уме проносились яркие воспоминания детства. А небо всё больше и больше хмурилось и темнело, словно оно было чем-то не довольно. Быть дождю, пронеслось в голове человечка. Набрав палений, он поспешил в дом, там было уютней и теплее. Иван стоял на коленях перед открытой печуркой. Ножом он старательно нарезал лучины для растопки и бережно укладывал их в печку. Скинув дрова в угол, Андрей плотно прикрыл за собою дверь. – Холодно, однако. Без куртки лучше не выходить, да и дождь намечается. - Андрей прижался к печурке. Метал ещё был тёплый, – Хорошо, долго держит, - Андрей довольно улыбался. – Ты топи, а я по нужде схожу,- кряхтя, старик поднялся с колен, с трудом выпрямил спину, - После овощей пучит, - продолжал жаловаться старик. Шаркая тапками, он направился к двери. Сменив тапки на галоши и быстро накинув телогрейку, старик вышел на свежий воздух. Оставшись один, Андрей подошёл к иконе, ему очень захотелось увидеть глаза Христа. – Боже,- шептал он,- Научи меня верить в тебя, научи доверять тебе. Мира нет. Злоба как яд изнутри отравляет. Сам ничего не могу. Всё то злое, что во мне есть моё, всё то доброе во мне, твоё. Богородице дева, от видимого и невидимого зла сохрани мя, Пречистая и прими молитвы моя и донеси их Сыну Твоему, да даст мне ум творити волю Его. Господи не остави мене грешного… Когда пришёл старик, Андрей кочергой поправлял в глубине печи, объятые жаром поленья. Из открытой дверцы наружу вырывались острые язычки пламени. Облизывая неровные, покрытые чёрной сажай края, они словно, исполняли какой то замысловатый танец огня. Одев на руку рабочую рукавицу, Андрей закрыл, накалившуюся дверцу. – Ну как ?- спросил, переступая порог, Иван. – Жарко,- широко улыбаясь, ответил Андрей. Глядя на старика он как кочегар утирал, выступившие на лице капельки пота. – Жар костей не ломит,- обрадовался старик. Иван снял телогрейку, не спеша сменил галоши на тапки. Шаркая ногами, дошёл до кровати, - Я прилягу, устал. Устраиваясь, старик ещё некоторое время кряхтел и скрипел пружинами кровати. Минуты через две он притих и видимо снова уснул… Андрей сидел за столом. За спиной сипя носом мирно спал старик. Человечек смотрел в окно и силился понять, зачем он тут? Его одолевала тоска, а с нею пришла и паника. Ему захотелось сбежать, сесть в общественный транспорт, найти попутку да хоть пешком уйти подальше отсюда с этого поля, сбежать от внезапно нахлынувшей паники. Андрею казалось, покинь он это место и не будет ни паники, ни тоски и всё встанет на свои места. –Стоп!- крикнул Андрей,- На какие места всё встанет? Кто я там, куда так хочу вернуться? Там я звено длинной цепи, деталь, какого то зловещего механизма, пожирающего всё и всех. Вырвав себя из суеты, хоть на короткое время, я обрёл свободу. Здесь на краю вселенной в поле я и старик, вселенная и БОГ. Но беда в том, что я не знаю, как мне поступить с этой свободой. Вернуться туда, где всё за тебя уже решили, где каждый надел на себя маску и подобрал себе роль. Вернуться туда, где все разучились быть самими собою, где человек потерял личность. За окном начала бушевать непогода. По стеклу хлестал яростный дождь. Дул сильный порывистый ветер. Раскачивая стволы деревьев, он безжалостно срывал с них пожухшие, жёлто-красные листья, устилая ими промокшую до корней землю. - Молчит вселенная, молчит БОГ,- размышлял Андрей,- Вот дед проснётся, спрошу у него, что мне делать с этой свободой. Так человечек сидел за столом, застеленным старой протёртой клеёнкой. Он потирал ладонью свой лоб и силился понять тайну, величиною со вселенную. Он ещё не понимал, что эта вселенная гораздо ближе, что она в нём самом, в его беспокойном сердце… Дед проснулся внезапно. Поднявшись, старик какое то время неподвижно сидел на краю своей кровати. Его седые волосы клоками торчали в разные стороны, в глазах заметное беспокойство. Не проронив ни слова, Иван подошёл к иконе и рухнул на колени. Устремив взгляд на Христа, старик начал, что то шептать. По его щекам текли слёзы. Андрею стало не по себе. Накинув на себя куртку, он вышел на улицу. Присев на лавку, и облокотившись на холодную стену, человечек стал смотреть то на тучное небо, то на озябший и промокший лес, то на сырое поле. Дождь сильно барабанил по навесу, а в конце сарая, что то тихо стучало по стене, очевидно от ветра. Андрей был встревожен. Что могло привидеться или присниться Ивану?- беспокоился он. Ветер постепенно стихал. Но дождь продолжал беспорядочно бить по крыше. Соединяясь струйками в водостоке, вода единым, шумным потоком сливалась, в стоящую в конце сарая, металлическою бочку. Наполнив её до краёв, жидкость стекала за ржавые борта, образуя под бочкой большую мутную лужу. – Если завтра дождя не будет, пойду за грибами,- решил Андрей,- На одних овощах долго не протянешь. Утром, конечно сыро будет, но ничего приду всё просушу. В это время дверь в сарае отворилась. Поправляя рукав в телогрейке, вышел старик. Закрыв за собой дверь, Иван подошёл к скамейке и сел рядом с Андреем. Вытирая платком влажные глаза, старик глубоко вздохнул. Что происходит в душе этого человека?- думал Андрей, - Старый, потрёпанный жизнью он вызывает к себе жалость и сочувствие. Но в нём есть опыт и мудрость и некая тайна, что в свою очередь вызывает уважение и интерес. Ветер совсем стих, а дождь ушёл дальше, в глубь леса. – Завтра за грибами хочу пойти, если дождя не будет, - озвучил свои планы Андрей. – На всё воля Божия, - уверено сказал дед. – Чаю налить, Иван?- предложил Андрей. – Налей брат, только с лимоном и не забудь сахар, спасибо тебе. Уже через две минуты Андрей стоял напротив Ивана. В руке он держал кружку с горячим чаем. Доносившийся аромат лимона, приятно щекотал в носу. Втянув в себя парок от кипятка, старик довольно поморщился. – Вот уважил, так уважил, спасибо тебе мил человек,- приговаривал Иван, забирая кружку. – Иван, жрать хочется, пойду, овощи разогрею на печке. Ты будешь? - Буду. Другого то всё равно нет, а жрать, как ты говоришь, мне тоже хочется, - улыбнулся дед…