На улице разбитого Берлина,
На некогда заполненной людьми,
Узрел я необычную картину –
Сидел солдат. С немецкими детьми.
Они вокруг него сгрудились тесно,
Глядели с любопытством, не боясь.
И автомат казался неуместным
Средь ребятни, что слушала, смеясь.
«Откуда сам, солдат? Семью имеешь?
Детишки папку ждут, небось, домой!
Конец войне. И скоро к ним поедешь.
Жена там встретит. Муж-то ведь герой!»
Солдат взглянул. И руки задрожали.
Достал кисет, газетный «уголок».
«С семьей мы в Ленинграде проживали.
И вот.. я жив. А их не уберег.
Дочурки две у нас с женою были.
Любили петь. И танцы танцевать.
В кружок актерский старшая ходила.
Мечтала, чтоб на сцене выступать…
Она зимой на улице упала.
Домой дойти, родная, не смогла.
Силенок-то от голода не стало,
А мамка тело утром и нашла…
А младшенькая… дома умирала,
Вставать уж под конец и не могла!
Еды-то… крошки. Свечкой угасала!
Совсем-совсем еще не пожила…»
Солдат умолк. Сглотнул комок рыданий.
«А что ж жена?» – спросил я, помолчав.
Но он сидел, сжав голову руками,
И долго ничего не отвечал.
«С работы шла. Погибла при обстреле.
На месяц дочек лишь пережила.
В укрытье б добежать. А не успела.
Уже без сил от голода была…»
Вдруг резко встал. Медаль качнулась звонко.
«Достань, газетчик, фотоаппарат!
Достань скорее», - повторил он громко.
«Снимай меня и этих вот ребят!
Увидят пусть: с детьми мы не воюем!
Их на штыки не станем поднимать!
Не звери, не фашисты мы. А ЛЮДИ!
И нам детей пристало, брат, спасать!»
…………………………………………..
…………………………………………..
Не жаль войной разбитого Берлина
И улиц, не заполненных людьми.
Но не забыть мне никогда картину –
Простой солдат. С немецкими детьми.