Уехал в лес от разбушевавшейся на сайтах ностальгии по пионерской годовщине, уехал в мелкий, редкий и прохладный дождь.
Очнулся только уже в елюжских полях! Очнулся освобождённым от «фантома», «призрака» пионерии, потому что в душе пело и играло совсем другое: слова одного из поэтов о «второстепенных поэтах» открылись мне во всей их ошеломляющей силе. Второстепенные поэты, думал я, это и есть звёздное поле поэзии! Гении – это скреп поэтического космоса.
Но если бы они были только одни, между их вселенскими мирами сияли бы пустоты, сквозили сквозняки! Но между ними и рядом с ними реет бесчисленное количество малых и больших звёзд, планет и спутников, комет и астероидов, метеоритов…
Поэтические солнечные системы, галактики и вселенные образуются именно ими. Второстепенные поэты – твердь, оплот, остов космоса поэзии, её звёздное вещество, как я люблю говорить. Темно, одиноко, грустно, сиротливо было бы и нам и гениям в вакууме несуществования второстепенных и, может быть, третьестепенных…
Конечно, есть и сам вакуум странного «существования» поэзии, из которой выкачано всякое вещество, всякий воздух. Но мы ведь и стремимся всей жизнью преодолеть эти чёрные, лишённые всякой жизни пустоты, ничего не имеющие общего с поэтическим космосом и вырваться к звёздам, к Млечному Пути настоящей поэзии, который и составляют второстепенные поэты: Озеров и Карамзин, Дельвиг и Вяземский, Майков и Плещеев, Иванов и Ходасевич, Симонов и Смеляков, Жигулин и Шкляревский…
Вот оно – мерцающее в пространстве людей и времени золотое руно поэзии! Бесконечное, вечное. Великий планктон космоса, на котором и взращиваются Вселенные гениев.
Капли дождя забрызгали стёкла очков. Холодило пальцы на мокром и холодном руле. На обратном пути я услышал во второй раз в это году скрип коростели. Совсем рядом с дорогой, метрах в семи от себя. Я остановился, и тут же на мощной иве запел скворец. Он пел свою песню. Все мы знаем о способности этой птицы подражать голосам других птиц и даже людей. Но скворец никого не пародировал. Он вёл свою извечную партию. И песня его была необыкновенно хороша! И я снова ярко почувствовал: вечно, существенно только своё, а не перепевы. И маленькая, всеми любимая птица скворец хороша своим соло в птичьем хоре лесов.
У реки Елюга, рядом с мостом впервые застучал, зацокал, заиграл голос соловья. Как бы мне скучно было, если бы рядом с его гениальной песней не было теньканья синицы, скрипа коростели, урчанья тетеревов, музыкальных люстр свиристелей, долгого трепета сучка от удара дятла…