Знаю, к финишу приду, конечно, первым,
скачки и людишек полон ипподром.
Я пощекочу сегодня многим нервы,
и овации звучат, как дальний гром.
Колокол! И рысью я рванул со старта,
и жокей стегает, холоден к слезам.
И двуногие заходятся в азарте,
и бинокли люди подняли к глазам.
Тишь и замерли трибуны в ожиданье,
с рыси перейду на быстрый я галоп.
Тяжко, очень горько с жизнью расставанье,
а жокей, на мне сидящий, - остолоп.
Он вонзает шпоры и погнал карьером,
он веревки вьет из мышц моих и жил.
В доброту людей давно утратив веру,
я б на милой воле где-нибудь пожил.
Я забыл сказать, что я совсем не молод,
и уже утратил перед смертью страх.
И стучит в висках огромный, тяжкий молот,
пал пред финишем и пена на губах.
Люди, вам меня ничем не огорошить.
Не видать мне больше скачек и наград.
И меня пристрелят – загнанную лошадь,
тело продадут на комбинат.