Нас было двое – два мальца
в одной семье донецкой
от общего у нас отца
и мамы нашей сердца.
Никто тогда не мог влиять
на то, что будет дальше –
ни наш отец, ни наша мать,
когда мы станем старше.
А мы в преклонности своей
с братишкой дали маху:
расстались тихо, без затей,
не посылая на...
Так и живём, не знамо как,
друг с другом не общаясь.
И он дурак, и я дурак,
но я хотя бы каюсь.