Старлей (Дед)
А он смотрел издалека
И говорил, не так все было.
Мы выбивали силу силой
И шли по миру в сапогах.
И не считала сыновей
Ни та земля и ни другая,
Не до подсчетов было ей.
Война перчаток не стирает.
Так, говоришь, тридцать седьмой…
Давай, потрогай наши кости –
Вся родина моя со мной.
И тот, кто спросит и не спросит.
Но прорвалась вот эта дрянь –
И всё. Ползут колонны фрицев.
Кричит связист: «Что делать, Сань?»
А Саня что? «Стоять, столица!» –
В ответ московским, или как
Он речь повел с красноармейцем.
Не каждый струсивший – мозгляк.
Боялся каждый, не надейся,
Что я совру, мы их на раз
Из всех орудий положили.
Тут, видишь, окружили нас,
Но гансы ноги уносили.
Вот про орудия забудь,
Мы батарея управленья –
Она рассчитывает путь,
А пушки там, за окруженьем.
Врагу показываем флаг,
Мол, занято, но заходите…
Да немец тоже не дурак,
Кишками знал, кто победитель.
Вот так бы мимо и прошел…
Тут караул ведет поляка.
«Ты что здесь кружишься, орел?
И рыскаешь вокруг, собака?»
А тот и брешет, как поет:
«Гуляю ночью мимо, паны.
Живот? От голода живот».
«А отчего торчат карманы?»
И не отпустишь, его мать,
И не приставишь часового
(Бойцов всего – раз-два… готово).
Приказ короткий: «Расстрелять!»
«Не треба, пан! – и в ноги бух. –
Жена, детишки, все же люди.
Я приведу тебе не двух,
Три сотни немцев хочешь? Будет…»
«А ладно, черт, к детишкам дуй,
Считай, никто тебя не видел.
Хоть стопроцентный ты буржуй,
Но русский взял и не обидел».
Ну, отпустили от греха.
И все же наши наступают…
Горит в заду у поляка,
А тут оказия такая.
Привел. Ей богу, по утру,
Не триста, где-то семь десятков.
Я с этим, дети, и помру
И с ляховой улыбкой сладкой.
Мне сотню пленных-то куда? –
Их там за окнами без счета.
И тут немецкая орда…
Ну, мы их так. Без пулемета.
Хрен знает, кто как перевел, –
Им предложили взять оружье.
…Ты бы в предатели пошел?
И встрял один за всех: «Не нужно».
Я и вспылил. И не пылю
С тех пор почти уже полвека.
Война не выбор на краю,
Она за гранью человека.
Могу я Польшу не любить?
Хоть мать твоя сошлась с поляком.
Там много пролито крови…
Но пан героем стал, однако.
Его с цидулькой командир
Отправил к бабе без подвоха –
Отмечен, мол, в борьбе за мир.
И мне сказал: «Стреляешь плохо».