Ах, Тбилиси, Тбилиси - какая-то яма.
Разве только распробовать стих Мандельштама
приезжать сюда стоит, селиться на склоне,
что изрезан морщинами, словно ладони,
у того, кто идет с топором за дровами
в своей черной одежде, здороваясь с нами.
Ведь отсюда, грустя о червонном Иране,
Пастернак задыхался про серные бани.
Счастье в улиц откосах бродить до рассвета
бычьебойных церквей охраняют ракеты.
Сумрак прян виноградом и рван...
Что же крутится в ухе все: "Ах, Эривань..."?