В приказ ни строчки не вписать.
Журавль гнётся, ледяная краем.
Хотела бы я только знать-
Зачем и отчего мой край необитаем?
Кто смел лишить мужей любви,
Кто народил в них муку страха?
Кому должна я затянуть ремни на шее с первого строчки,
И груди кому мне бить,
Чтоб с верного размаха от гнева моего упали ниц?
Стони Земля!
Пытай их дольше!
Выдержи!
Прошу!
Не оставляй надежды,
И руля управить ими не бросай.
Я подожду.
Я дочь твоя, я чувств убила раньше,
Теперь вдыхаю лишь твою свободу.
Открой глаза им, затяни их головой в ту, ледяную воду.
Мне матушка когда-то говорила-
Терпения дано лишь тем,
Кто женщина, кому терпеть удел.
Но видно плохо я слова впитала.
Ни женщина ни дня, я вся огонь.
Горит от взгляда моего та полынья,
Где дух отнюдь и вовсе не святой-ладонью наклонил главы березы,
Весенних трав скомкал,
И нежных душ измазал смолянисто словом «Сушь».
Ещё они не встали, не грешно, мне выйти и руки подать.
Но это же смешно!
Я стану воровать у вечности все тайны бытия,
Не возвратятся ветром их снесу,
На заговор одену воронья в голубок белых,
Все перенесу, все встанет так как должно быть.
Но если есть хоть капля счастья,
Не погубить, не истребить, прошу земля, не дай нам повстречаться,
Не дай мне силы их сгубить.
Пытай их верой, и любви у них возьми себе на время,
Руби их дни, и ночи ослепи,
Чтоб не родилось больше семя.
Запой им гимны о благах, пусть веруют, не зная веры.
И посылай на них врага, если изменники гребут без меры, все тащат, тащат в свой удел, то дев ласкучих, то бездонной тризны.
Гори земли под сапогом,
Но не отдай моей отчизны!
Не дай сложить мой общий дух,
Он рода моего призвание.
Возьми себе их всех, а вслух им обещай веками ожидания.
Пусть ждут то Бога, то скопца,
То ночи вечной, то последний миг.
Прошу земля, не отступай!
И если надо засыпай тех, кто себе не идолов воздвиг,
А грозных туш, с названием иным.
Не слушайся стенаний,
и грозы не убавляй.
Я буду ждать.
И вечно славить русский мир!