Ты будешь любить её — звёздно-нежно.
Ты будешь так много писать о ней, ты будешь хрустальной её надеждой, ты будешь ярчайшим из всех огней, ты будешь последней её опорой, ты скажешь ей сотни хороших слов, ты будешь её золотому взору молиться, как звону колоколов. Ты будешь любить в ней осколки лета, и то, что в душе у неё — заря, и всю её юность, и все секреты, и алые ленты в её кудрях, ты будешь делить с ней большую вечность и все васильково-смешные дни, её беспокойность, её беспечность, и звёзды, и ночь, и её огни.
Ты будешь ломать её — долго-долго, почти незаметно для всех вокруг.
Ты будешь толкать её на осколки и смерти просить от её же рук, ты будешь так близко, совсем незримо, холодным огнём за её спиной, ты будешь шептать ей о долгих зимах, ты станешь поступкам её виной, ты будешь с любовью крошить ей кости и ласково сердце её терзать, и в приступе бледной январской злости ты снова завяжешь её глаза, ты горло её перережешь в битве. Ты ей из фиалок сплетешь венок, ты будешь неистово петь молитвы и вложишь в ладони её клинок, ты будешь баюкать её запястья — и шрамы на них — на своей груди,
ты просто её разобьешь на части от страха пред скалами впереди.
Ты будешь бояться её ночами, ты будешь цепляться за свет во мгле и зябко начнёшь поводить плечами, терзаясь надеждами о тепле. Ты будешь смотреть на неё устало, ты будешь молить её перестать; тебе пустота отзовётся алым и терпким «прости» на твоих устах.
Ты выплачешь все океаны мира, чтоб скоро совсем не осталось слёз, ты будешь в промёрзшей своей квартире кидаться на стены в тумане грёз, ты будешь, борясь с тошнотой и дрожью, растить одуванчики в животе, писать о вселенных на бледной коже и думать про прошлое в темноте.
Она будет бурей, волной холодной, она будет эхом в твоей судьбе, она будет раненой и свободной, она будет памятью о тебе и том, как ты раньше одним лишь словом могла целый полк за собой вести.
Она будет злиться, срываться снова — и, может, однажды тебя простит.
Болеть перестанут под сердцем шрамы. Ты снова научишься быть и бить, ты будешь смеяться и строить храмы, ты будешь так сильно её любить, и будет свобода, она — одна лишь, и ленты, и небо, и все цветы.
Ты знаешь, о ком я. Конечно, знаешь.
Она в отражении.
Это ты.