Предисловие: Ширма
Утопая во сне, как в водах моря безбрежного,
Укрываясь от ветра ненастного мыслями нежными,
Закрывая глаза, избегая мятежного.
Мы с улыбкой в устах ждём приятного, вешнего.
Где-то рядом горит, стонет, плачет вселенная,
Только нам всё равно, ведь она параллельная.
В мире милом лишь свет. Жизнь за ширмой беспечная,
Беззаботная, светлая, тёплая, вечная…
Часть 1: Клятва
Три друга на сугроб забравшись,
Сбив шапки на затылки с жарких лбов,
Устав от беготни и вдоволь насмеявшись,
Пыхтели паром в небо из открытых ртов.
- «Ты кем мечтаешь стать?»
- «Врачом в больнице.»
- «А я кордон наш с автоматом охранять...»
- «…охранником?»
- «Да нет…, военным на границе.»
- «А я, как папка за баранкой в рейс гонять.»
Считали, мир их в небе звёздами куётся,
И солнца свет фонарь им заменял вполне.
- «Ребята, а давайте поклянёмся -
Быть братьями! Быть за одно, в любой беде!»
Часть 2: Олег
Минуя занавес, свобода вошла в город,
Рождая дерзкие надежды и мечты.
Одних, как крылья, возносили в гору,
Другим венки несли с цветами под кресты.
Успешный взлёт - откаты, подкупы, афёры.
Отец – проныра, коммерс, мать – главбух.
Затем триумф главы на политической арене.
В глазах расчёт холодный, острый нюх.
Сынок хранился пармезаном в масле.
Учителя по конкурсу, гимназия, лицей.
По ветру нос, жизнь «до» - под снос. Вошёл и навсегда остался
В круг сибаритов - избалованных людей.
Из ценностей - лишь «потреблять» да «тратить».
Кутёж, тусовок яркий блеск, гульба.
Мать не могла сказать ребенку «хватит»,
Отец лишь утешался, видя в нём себя.
Что на карман положено – всё в топку.
Крепчал огонь и вёл во тьму глубин.
Под шмаль вискарь сперва плескался в стопках,
Затем Эдемом липким спутал героин.
Звонок отца:
- «На море в силе?»
- «… нет… останусь…»;
- «Ну вот… Ты, что? Мы ж не на век.»
- «На долго?»
- «Недели на две.»
- «Нет, не выйдет… ну… всё… давай… пока…»
- «Пока, Олег…»
В родительском доме, в коттеджном поселке.
Без устали дождь продолжал моросить.
Под западный плач, в ломке, спутав котомки,
Здесь у первого друга жизни лопнула нить…
Часть 3: Пашка
Судьба с людьми, как Таня в мяч играет -
Подбрасывает кверху, иногда пинает.
Поймает снова в руки, по земле катает.
Иль в реку вышвырнет, но только не рыдает.
Весенним свежим утром на перроне
В берете, офицерских звёздах на плечах:
- «Ну хватит, мама, что ты плачешь? Я ж не умер.»
- «Пошли скорей домой – всю ночь тебя ждала.»
В тепле домашнем. Борщ, чеснок и сало.
- «Мам, Сашка как?»
- «Один сейчас живет.
Квартиру за рекой снял, вижу мало.
Да, поговаривают, горькой много пьёт»
Гражданка! Воздух! Свет! Работа в фирме!
Суровый рок расщедрился - подкинул перспективы -
Днем менеджер, а вечером извозчик на «Карине»,
Мечты о быте крепком вне периферии.
Она - попутчица в осенний хмурый вечер.
Искрой «Гламура» в сердце разожгла пожар.
Игра и флирт, а он проникся верой –
Он лишь спешил свою семью создать.
Хвостом вертела, он терпел и злился
На службе – кремень, а в интриге пал.
Работал, мысли о разрыве гнал, томился.
Итог - всё вылилось в один большой скандал.
«Да, не решаю судьбы! Да, я так, неряха!
Пёс подзаборный! Мой удел – клозет!»
Накручивал он после сам себя и быстро мчался,
По венам спирт гулял впервые за пять лет.
Сырой асфальт, стена, хлопок и выдох…
Лик матери в дожде и … тишина.
Проститься не пришла желанная, хотя сперва и выла,
А вскоре выгодную партию нашла.
Часть 4: Сашка
Команда «Фас!» - пилите, режьте, грабьте!
Толпа акционеров нищих, грохот пирамид.
На пузыри менялись ценные бумаги,
А глотки работяг жёг белый горький спирт.
Душа его – рояль немой, закрытый.
На клавиши чуть надави – и запоёт,
Но крышка не даёт – отцом гвоздем забита,
С тех пор он в сердце с трепетом живёт.
В углу комком тоскливым сердце жалось
Средь грязного белья, бычков, бутылок, вшей.
Не смог забыть, как у подъезда мать валялась,
А батя скалил зубы-щепки до ушей.
Завод, станок, с утра до вечера машины.
Щетина на лице, мозоли на руках, мазут.
Простой, но всё ж уют теперь в его квартире.
Цветы на подоконниках и кошка его дома ждут.
*****
Лишь снег с проталин черных исчезает,
Друзей он на Пасху своих навещает.
Глаза закрывает, сидит, вспоминает –
Детский смех… звёзды… мороз… Затем стакан наливает.
Тост молчаливый: «… за одно, в любой беде…
Земля вам пухом, братья, Пашка и Олег…»
24.05.2020