«Струны мои —
Сами славу ему
Рокотаху...»
I
То не гром прогремел в вышине,
То не сдвинулись тучи седые,
То Георгий на белом коне
Объезжает пределы России.
Что за ветер в ночи поднялся,
Небо в сполохах, сны беспокойны —
Это злыми зрачками кося,
Рыщут по миру хищные войны.
Под Калугою воет пурга,
Под Архангельском бесится вьюга.
Отодвинешь на север врага,
Глядь, другой подбирается с юга.
А уж как ты, земля, дорога!
Да раскинулась больно широко —
Опрокинешь на запад врага,
Глядь, другой подползает с востока.
II
Может, нету у света конца,
Может, нынче конец приключится —
Из того ли рябого яйца
Бесноватая лютая птица
Выводила кривого птенца.
И железные перья на нём,
Обрастали тяжёлым огнём.
Там, где буря от крыл прошумит —
Крыши сорваны, роща горит.
А куда упадёт его взгляд —
Камни плавятся, реки кипят.
III
Маршал ухо к земле приложил,
Всё-то понял и в Центр доложил:
«Чую вражеских сил продвиженье,
Войску выдать оружье пора.
Полагаю, начнётся сраженье
В воскресенье, в четыре утра».
Рассудили, прикинули — врёт!
Паникёры... известный народ...
Нет страны веселей и чудесней,
И так вольно нам дышится в ней,
Оттого и звенят наши песни
От тайги до британских морей.
Если враг не дурак — не попрёт.
Так что тихо. Ни шагу вперёд!
А беды-то не видно, не слышно,
Затаилась до срока, хитра.
Как загадывал он, так и вышло —
В воскресенье. В четыре утра.
Смерть как туча пошла напролом.
Пол-земли у неё под крылом.
IV
Застывает волна на песке,
Закипает кровавая пена,
Враг шагает по Бугу-реке.
Буг-река врагу — по колено.
Маршал скачет во весь опор,
Вылетает в широкое поле,
Видит — ворогу полный простор,
Видит — ворогу вольная воля.
Он глядит из-под правой руки,
Он зовёт на подмогу полки,
Но ни звука, ни вздоха в ответ,
Ни подмоги, ни помощи — нет.
Он глядит из-под левой руки,
Он зовёт на подмогу полки…
Подошли бы полки, помогли!
Только все как один полегли.
V
Маршал даль озирает с холма,
Только даль не видна за дымами,
Дотлевает дворы и дома,
Догорают сады за домами...
Только чёрные трубы торчат,
Только чёрные птицы кричат,
Только чёрная мгла, и во мгле —
Тонет родина в адском котле.
Разве душу удержишь в горсти,
Мати, мати, о чём ты рыдаешь?
«Сыне родный, спаси-защити!
На кого же ты нас покидаешь?!..»
«Сыне родный, спаси-помоги!» —
Это воют дороги, как вдовы,
И цепляются за сапоги,
Липнут глиной сырой, стопудовой...
Месть и ненависть в сердце твоём.
Мать-земля, ты уже — за холмом!
VI
То не ангел в трубу вострубил,
То, срываясь на брань и проклятья,
Крикнул маршал сквозь пепел и дым:
«Подымайтесь, сёстры и братья!»
«Мы на месяц всего-то уйдём!..» —
Муж прощался с детьми и женою,
Отзывался молчанием дом,
Нехорошей звенел тишиною.
«Мы на месяц, а не насовсем!..» —
Сыновья матерей покидали,
И срывались иконы со стен.
Двери в отчих домах возрыдали.
Поседела от пепла земля,
Побелели поля от полыни,
Полыхает над лесом заря,
Будто небо с краёв подпалили.
Эта память, лечи не лечи,
Будет после являться в кошмарах —
Завываньем сирены в ночи
И разрывами в чёрных пожарах.
Тяжкой поступью, мерной, стальной
Ломит враг через рвы и воронки.
Чёрный ветер свистит над страной
И несёт на восток — похоронки...
VII
То не грозы сошлись в небесах,
Колыхнулись озёра и реки, —
Это маршал привстал в стременах,
Поднял маршал тяжёлые веки.
Он на карту глядит с высоты,
Ищет, в чём же оплошка и промах, —
Прогибаются, гнутся фронты
В страшных брешах, разрывах, проломах…
Хочет маршал Смоленск удержать,
Но за Вязьмой смыкаются клещи!..
Хочет рану на карте зажать, —
Кровь меж пальцев струится и хлещет!
Это подлая правда войны,
Так что маршала не попрекайте
Тем, что слишком густы и красны
Наши встречные стрелки на карте.
VIII
Маршал Жуков к порогу шагнул,
Подогнулись под ним половицы,
Он дубовую дверь распахнул
Богатырской своей рукавицей.
Кто рассеет смертельную тьму,
Нет ни веры кругом, ни надежды...
И — Егорий явился ему
В осиянных багровых одеждах.
Непонятный, таинственный гул
Прокатился как гром по округе —
Это маршал колени согнул,
Поднял маршал тяжёлые руки.
«Брат Георгий! Спаси-помоги!
Сила валит и ломит стеною,
И по правую руку — враги,
И по левую руку — враги,
И притихла Москва за спиною...»
IX
Обручилась кручина с тоской,
И бедой поделиться не с кем.
«Встань из праха, Дмитрий Донской!
Пробудись, Александр Невский!..»
Из-за огненной той реки —
Видит Бог, что время не рвётся!—
Будто грозы идут полки,
Пыль земная не ворохнётся.
Вот идут они день-деньской,
При знамёнах, в славе и блеске,
Впереди у них Дмитрий Донской,
Рядом с ним Александр Невский.
То-то гордость идёт, краса! —
Ни следа на траве росистой,
Лишь разносятся их голоса
По широкой земле российской.
Светлый всадник встаёт над землёй, —
То Георгий, таинственный витязь:
«Эй, откликнитесь, кто живой!..
Кто подмоги просил? Отзовитесь!..»
X
Отпусти мою душу, печаль,
Отпусти моё сердце, кручина,
Отзывается дальняя даль
Еле слышно, едва различимо.
Мне привиделся русский солдат
С образком материнским на шее,
Что в окопы спускался, как в ад,
Зарывался по горло в траншеи.
Там от края до края земли
Рудой кровушкой ночь напиталась,
Наши все как один полегли,
Никого-то в живых не осталось.
Но отчаянных смерть не берёт,
Но погибших не ломит кручина,
И вставал-подымался народ,
Отрастал из земли, как щетина.
Знает небо, и помнит земля,
Только что они скажут об этом...
Но высокие стены Кремля
Утро красило розовым светом!
XI
Что за крик среди нищих полей?
Что за вой на пустых пепелищах? —
Это матери ищут детей,
И никак на земле не отыщут.
— Маршал, маршал, а где мой сынок,
Мой сынок Василёк? Ты не помнишь?..
«Знаю, матушка, где твой сынок,
Как такого героя не вспомнить!
Ты прости меня, мать… Не сберёг…
Опоздала к нему моя помощь.
Был твой сын — из героев герой,
Самый первый смельчак и красавец,
Жалко только, его той порой
Не успел я к награде представить.
Не боялся твой сын ничего.
И погиб он в бою по-геройски.
Но скажу я тебе про него —
Самый лучший он был в моём войске!
Как же мне не запомнить его,
Дорогого сынка твоего!..»
XII
Похоронки летят и кричат,
Будто стаи ворон на погосте.
И осины, как нервы дрожат,
И берёзы белеют, как кости.
— Маршал, маршал, а где он лежит?
Ты запомнил? Приметил то место?
«Знаю, матушка, где он лежит,
Я запомнил, приметил то место.
Он лежит где-то там, где — убит.
А убит твой сыночек — под Брестом...
Под Калугой убит...
Под Ельцом...
И под Киевом…
И под Смоленском…
Он убит подо Ржевом...
Орлом...
Под Рязанью...
Под Курском...
Под — Энском.
Но не жить бы нам, мати, с тобой,
Если б он не погиб — под Москвой.
На широких российских ветрах
Плачет гром над могилою сына,
И туман проплывает в ногах,
И горит в изголовье рябина.
Как не ведать мне места того,
Где могила сынка твоего!..»
XIII
Смерть заломит и вывернет локти,
Скрутит так, чтоб подняться не смог.
Не послушал ты мать, не берёгся,
В придорожное жито улёгся,
Василёчек ты мой, Василёк...
Что лежишь ты ничком, победитель?
Не ответишь ты мне ничего,
Прикрывал тебя Ангел-хранитель,
Только пуля прошла сквозь него.
Он замешкался, твой белокрылый,
Смерть прошла, обернувшись свинцом,
И горячую кровь отворила,
Отомкнула, и — дело с концом...
Зря кукушка твоя куковала,
Всей-то жизни — весна до войны…
Отчего же душа ликовала,
Озираясь на мир с крутизны?
Над дорогой кружась, над смоленской,
Расшвыряв облака, как бинты,
Красоте ты дивился вселенской,
В первый раз ты, простак деревенский,
Видел землю с такой высоты!
Ты ушёл, а в миру опустелом,
На юру, на бугре обгорелом
Продолжалась по-прежнему жизнь —
Над твоим изувеченным телом
Две вороны, рыдая, дрались...
XIV
«Никогда моя рота не встанет,
Кто же выручит вас и спасёт,
Если тёмная сила нагрянет,
Если Родина-мать позовёт?..»
Был твой Ангел и ласков, и светел,
И на всё тебе Ангел ответил:
«Не смущайся, солдат, не робей,
Смерть случилась?.. А я не заметил…
Да и ты позабудешь о ней!
Всё, что свято — вовек невредимо,
Здесь ни крови, ни горя, ни дыма...»
Но не сходит забота с лица:
«Отпусти меня, Ангел!.. Родимый…
Я поклялся — стоять до конца!»
«Не тревожься, солдат, будь спокоен,
Отправляйся ты смело в запас,
Весь народ перечтён и построен,
Сам Георгий, испытанный воин,
И вся горняя сила — за вас!»
XV
Этот плач разодрал твою душу, —
Без косынки, по пояс в снегу,
Об ушедших тоскует Катюша
На высоком крутом берегу.
Но отставить про чувства и нервы!..
Свои нервы ты выжег дотла,
Посылая на гибель резервы,
Чтобы вытащить Русь из котла.
Всё черно, безнадёжно и туго!..
Но, обнявшись, пошли на врага —
Ледяная калужская вьюга
И архангельская пурга.
И в дымах, будто в лентах, красуясь,
Взвыли ветры, отборная часть:
«Ты нас гнал, ты платил, не торгуясь,
Не считаясь и не мелочась!..»
И метели, взметаясь и воя,
Затевают свою круговерть:
«Ты нас бросил в прорыв под Москвою,
Ты послал нас на верную смерть!»
«Ничего мы тебе не забыли! —
Ощетинившись, свищут снега, —
Ты пригнал нас сюда из Сибири,
Ты швырнул нас под танки врага!»
И морозы гремят ледяные:
«Ты нашёл нас в глухой стороне,
Ты построил нас в роты штрафные,
Ты спалил нас в великом огне!»
XVI
Наши марши ревели, как танки,
Наши песни дышали огнём,
Уходя под «Прощанье славянки»,
Каждый думал, что это — о нём.
Этот век нам выклёвывал очи,
Нашу память калечил, как мог.
Но не вылинял — синий платочек,
Не погас в темноте — огонёк!..
Поднимается русская слава
И клянётся: «Ни шагу назад!» —
Из минувшего — полк Святослава,
Из грядущего — псковский десант.
Я сквозь слёзы гляжу на державу, —
Царство муки, терпенья, любви,
Где народ получает по праву
И венцы, и награды свои.
Где пройдя через боль и страданья,
Видят люди добра торжество,
Получая награды и званья…
Но уже — не от мира сего.
XVII
Ваши души на майских бульварах
Просияли, как в райских садах,
Не разрывами в чёрных пожарах,
А деревьями в белых цветах.
Маршал едет с великой Победой,
Едет с армией он на восход,
То не пыль встаёт на полнеба —
Слава воинская идёт!
И проведав о том заранее,
У границ их встречает народ.
И такое у них обнимание!
И такой у них пир идёт!
И, ей-богу, без всяких шуток,
Хочешь верь, а хочешь не верь,
Пировали двенадцать суток,
На тринадцатые — курьер!
Еле маршала разыскали.
Привезли во дворец. Тишина...
Самолично товарищ Сталин
Нацедил ему чашу вина.
Принял маршал тяжёлую чашу,
И не дрогнула даже рука.
— Пью,— сказал он,— за Родину нашу!..
И была эта чаша горька.
XVIII
Вешний гром прошумел в вышине,
Раздвигаются тучи седые,
Маршал Жуков на белом коне
Озирает пределы России.
То не птица кричит над водой,
То не горе столкнулось с бедой,
Слово вещее — что оно значит?..
Светлый всадник встаёт над землёй,
Очи грозные в облаке прячет.