Он ей читал стихи, любуясь, вдумчивой осанке
Вверяя слог на высоте бессильной рифмы —
Ее сиюминутной блажи быть с ним на полустанке;
И вот уже его любовь воссела духом нимфы
На старую скамью, хоть крашеную часто,
Почти полночь, и поезд задержался в тьме,
В туманах вязких он застрял, проник в ничто,
Вошел в тоннель да и не вышел: на уме
Струились мысли-чувства, ерзая стихом
Очередным, взметалась память бурно,
Взъерошивая пласт земли с трудом,
Где похоронены заученные чудно
Когда-то строки, легшие на память светом.
И вот она сидит, он ей уже знакомец.
Держа осанку, ласково дыша ему приветом,
Как ощущает, суетой сердец,
Которых стало, вдруг, так необычно много.
Вокзальные огни рассеивают мглу,
И одиноко люди по платформе бродят.
Осенний воздух так свежит, и ко светлу
Здесь будет пусто — поезда летят.
И забирают, отдают прибывших. Скорость.
Она встречает маму, как же мило...
И в нем бушует его призрачная молодость.
Еще пока. И сила мысли в жилах.
Он двигает руками, в такт слогам и рифмам,
Вжимая оконцовки в ритмы сердца,
И обращение лица ее, к нему, ток по губам
Несказанности, предчувствие лица...
Он видит так, и чует, и читает — смело,
Мечтая между слов и строк о ней...
Но до него ей, вдруг, окажется, что нету дела.
И поезд из дали ночной уже видней.
Его не слышно, и болото мглы там на путях —
Взяло в себя, и затянуло, лишив свободы.
Он скажет ей меж строк, о чувствах...
О том что нимфа в ней — то дар природы.
Кому же дар? Ему... ночным виденьям...
В которых призраки блуждают мыслей,
Что отданы на откуп откровеньям,
Ведь силится уж молвить: признаваясь ей.
Что как увидел, сразу, значит, обмер.
Но знает он стихи и анекдоты. Эрудит.
И сам с собою в нем нелепый спор
О том, что нимфа обязательно полюбит.
Не может прямо, говорит в стихах,
Ища полотна слов, что краской образ
До сердца донесут, почтят в мирах,
Которые там в небе, как видит глаз.
Он расширял ей взор руки размахом.
И театрально погружался в роль чтеца.
Она сидела прямо, с нимфы духом...
Дышала ласково, с предчувствием лица.