Утро июльское. Чугунная скамейка.
Луч солнечный, зачем не знает сам,
С липы скользнув, как золотая змейка,
Замер на шляпках трех степенных дам.
Старушкам чинным воробей рад непоседа.
Они ему хлеб крошат поутру.
Сквозь шум листвы едва слышна беседа.
Спицы блестят, шляпки трепещут на ветру.
Вот села девушка, расстроена бедняжка.
От слез промок батистовый платок.
Вдруг ожил телефон и, словно пташка,
Мелодию любви поет звонок.
Тут незнакомка моментально встрепенулась
И вся как будто обратилась в слух.
Не в силах вымолвить ни слова, улыбнулась.
От счастья видно захватило дух.
У двух подружек бантики, косички.
Они хохочут, веселы, как мотыльки.
На ножках длинных, тоненьких, как спички,
Носки в полоску и на роликах коньки.
А в час закатный ежедневно ожидает
Дама кого-то, а его все нет.
Зонт кружевной дрожит в руках. Она вздыхает.
И лишь скамейка знает, в чем секрет.
Весь день июльский, зноем опаленный,
Скамейка молодых ждет, тех, кто стар.
Ночами теплыми она – приют влюбленных,
Наперсница счастливых юных пар.
Спрошу тихонько у скамейки старой
Под тенью кружевной густых ветвей,
О чем шептались до полночи пары,
И пел им, заливаясь, соловей?
Над чем смеялись девочки-подружки?
Кого так дама с зонтиком ждала?
О чем судачили те чинные старушки?
Что за печаль у девушки была?
Но мне в ответ кузнечик лишь стрекочет.
Может, скамейка ранним утром спит?
Или секреты выдавать свои не хочет?
От посторонних тайны бережно хранит!