ГЛАВА 68 (1920 г)
1 Под малой речкой с именем Подовка,
От леса Грязного невдалеке,
Который год гуляла голодовка
Зловещею косой на облучке.
Неурожай, гражданская, разруха –
Не удержать Поволжью в кулаке.
Но сказывала так одна старуха:
"Пришёл Антихрист - души отдавай!
И каждая вторая молодуха
Детей схоронит, сколько ни рожай".
Но Конычева Дуня не страшилась –
В её избе детишек урожай.
13 Хотя без мужа не было той силы
Размеренное продолжать житьё.
Кого война гражданская скосила,
Над тем уж надругалось вороньё.
Но старший Гришка верховодил стаей
Из младших двух погодковых братьёв.
В деревне русской прозвища давали
За внешность и характер пред судьбой.
Семью по мужу Тузовыми звали,
Хотя они и были голытьбой.
Их старший сын был выдумщик отменный,
Но за семью он первым шёл на бой.
25 Порой беда приходит незаметно,
И с ней тягаться – боже упаси,
Но в те года был голод повсеместный,
Что иногда гуляет по Руси.
А тут ещё нагрянули болезни,
И всех несчастных было не спасти.
Куда мальчишки только не пролезут…
И как-то Гришка слышал разговор,
Что у кого-то мерин сдох облезлый,
Сражённый сапом. Парень был хитёр,
Он знал дорогу на могильник здешний
И отыскал присыпанный бугор.
37 При голоде живот почти подвешен:
Кишка кишке колотит по башке.
А материнский шёпот безутешен,
И этот шёпот, он не вдалеке…
Ведь из него произрастают смуты,
Где даже камень тянется к руке.
Уговорить братьёв в одну минуту
Старшому не составило труда:
В разбойников они сыграют будто,
А призом будет сытная еда.
И братья встали затемно в дозоре,
Не понимая ничего тогда.
49 Они, конечно, проболтались вскоре,
Что жарили конину на костре.
А Евдокия поняла, не споря,
Что здесь не место мелкой детворе.
По всей деревне проходили слухи
Про детские дома о той поре.
Но Конычевы – не царёвы слуги –
Они теперь вовсю большевики!
Тут братья Дуни засучили руки,
И в детский дом попали едоки.
А за границей, зная наши беды,
Уже развязывались кошельки…
61 Одним из первых, кто о том проведал,
Был Фритьоф Нансен, покоритель льдов.
Он поезда послал рукою щедрой,
И много было этих поездов…
Составы с хлебом шли вдоль редких станций
И пыльных неприметных городов.
Пути-дороги извивались в танце,
Но точно шли в Самару на вокзал.
А был ещё министр американский,
Который тоже помощь оказал.
Там Красную Россию не любили,
Но ведь с народом враждовать нельзя!
73 Я здесь не зря твержу об этой были:
За океаном или из-за гор
Повсюду люди чуткость находили,
И это непреложно до сих пор!
А Дуня с Гришкой и подросшей Шурой
В Самару двинули во весь опор.
Мать приняли укладывать микстуру
И в процедурной отмывать столы,
А старшим предложили штукатурить
И плиткою выкладывать полы.
По всем конторам Дуня колесила,
Чтоб младших возвернуть из кабалы.
85 Её душа отчаяньем сквозила –
Мечты о детях не лежат в тени –
И старшим наказала что есть силы
Искать повсюду, не теряя дни.
Лишь об одном подумать не сумела,
Что с прозвищем зачислены они.
А Гришка, тот смекнул на самом деле,
По-деревенски выведав кругом.
И вскоре он своей добился цели,
Хоть одного вернуть братишку в дом,
Что для меня, как заново родиться –
Ведь мой отец был этим пареньком,
97 И, найденный, он мне позволил сбыться!