7 февраля
Идёшь, идёшь
после школы
Опустошенность
Споткнулся, снова львы
подставляют лапы
Но нет уж под ними ни злата,
Ни серебра, никакого клада
Только тленности долгая тень
Disappointment...
неоконченный день
7 февраля
После школы
Всматриваюсь
В невское дно
Интересно: оно там одно это дно?
Тоже одно?
Все равно=все=равно:
Районо, гороно...ДоблОНО.
Ангелы спрятались где-то
В уютных каморках
С венскими стульями
За чашечкой натурального чая
Им больше невмочь созерцать
Весь этот наш суррогат, всю эту гать
Инноваций вранья-воронья
Заклевавшего души до боли
В желудке и на донышке сердца...
Сколько можно?
ХОЧУ ИННОВАЦИЙ ДОБРА!
Не инициаций бобра средь магических бра
А только! ТОЛЬКО ДОБРА.
А бобры скалят зубы из Грибоканала
И шепчут и шепчут беззвучно и нагло: Ура...Наша настала пора.
7 февраля
А вы знаете...Умерли музыканты в метро.
Ровно пять лет назад. Или восемь.
То ль зима там была, то ли осень...
Скрипачи, трубачи и флейтисты
Барабанщики и тромбонисты.
Виолончель не слышна, контрабас
Кто-то взял да и выключил газ
И гудят эскалаторы мерно,
Эскалируя мерность и мертвость
А они...где ж они, музыканты
Подземки?
Похоронены где-то, наверно,
Замурованы жёстко в простенки
Меж мирами "Мечта" и "Та-та.."
Тратата...пустота, немота.
Замурованы даже созвучья,
Что пытаются как-то скользя
Превратить подземелье в пох-мелье,
В вечный танец живых, но стезя
Их надолго упёрлась в "неззя".
8 февраля 0.05 мин
Кажется, я понял наконец
Тайну Неулыбчивых лиц
Ранним питерским утром
Вытекающих под напором
Столь же хмурых противоударных дверей из жерла станций подземки
А все дело в том что
Очень многие души
По осени улетают в тёплые страны
Не то чтоб погреться, но понимая, что
Здесь им не выжить в такое вот межсезонье. Они зачахнут окончательно и растворятся в
Перепадах давленья под сумрачным небом, или ненароком обнаружат себя обитантами какого-нибудь ПНИ.
И вот они собираются в стаи ранней весной, а то и поодиночке, и - в путь.
Хоть куда! В Гватемалу, New Zealand или аж на Бали.
А тела этих душ остаются, ведь им тяжело было бы в дальнем пути.
Вот и вся тайна. Теперь меня нисколечко не удивляет эта наша утренняя неулыбашенность: судите сами, легко ли радоваться телу, если душа оставила его, пусть даже ненавсегда?
8 февраля 21.43
Опыт 5.
А еще я заметил, что
Если слушать Ave Maria
Джулио Каччини, где нет никаких слов
Кроме Имени Той, Кому обращено приветствие: "Радуйся!",
И есть только "голос, летящий в Небо",
И слушать это почаще,
Хотя бы на каждом педсовете, "производственном совещании",
А еще лучше на каждой школьной перемене в 20 минут,
То в душе начинает происходить такое,
Словно ты ВНЕЗАПНО ВСЕ ПОНЯЛ. И все ПОНЯЛИ ВСЁ.
Словно свершилось уж все, что могло совершиться, и времени срок истёк, и осталось лишь
Самое-Самое, Невыразимое
И полное бесконечного понимания
И любви.
Мне кажется почему-то, что автор (будь то Дж.Каччини из XVI века или Вл.Вавилов из XX в.) написал эту песнь для города, которому я никак не могу дать своего собственного внутреннего имени. Официально он город святого Петра, для большинства просто Питер, на письме СПб, но в душе это не звучит, потому что все это не поётся. А имя, настоящее, свыше должно быть пропеваемо и воспеваемо.
Эта песнь для города на Неве.
Говорят еще, что подлинное, настоящее имя каждого из нас мы узнаем Там, где вечно звучат подобные песни...