Ты разрываешь в клочья его футболку, в которой сама же часто спала,
Сжимая двумя руками подушку, с его запахом, въевшимся даже в стены.
Выливаешь ведро пролитых слез, пока вкус его губ остался на дёснах, неприятно садня,
Пытаешься смыть все отпечатки в порыве иллюзий любви на бледном и нежном теле.
Тайно ненавидишь искусство, сама являясь членом городского стрит-арта.
Он называл тебя вдохновением, музой, мелодией своего сердца, талантом.
Он - музыкант, но начал играть на других инструментах, отложив гитару и арфу:
Исполнил песню чужими телами на вашей общей любимой кровати.
Люди покидают других по-английски, никогда не предупреждая о своём уходе,
Под эхо вокзалов, под шум поездов они растворяются в отголосках сознания,
Пока ты стоишь на платформе, пытаешься перенести крах в сердечном синоде,
Ушедший начинает стучать в твою дверь, пытаясь оправдать своё опоздание.
Древняя людская игра - привязать к себе человека, после чего взять и уйти,
Насладиться его привычками, фетишами и душой, найти все его слабости,
Надавить на больное, разрушить и растоптать,
Оставить в руинах, чтобы ты снова начал с фундамента себя собирать.
Ты с детства не любила куклы и не считала себя марионеткой судьбы,
Но верила в сказки, обожала картины и бабушкино деревенское молоко,
А теперь, открывая альбом, рисуешь собаку, которая живет на цепи,
Подписывая: «Цепь воспоминаний, что засели так глубоко».
Ты режешь себя изнутри моментами прошлого, где были вдвоём,
Как в парк аттракционов ходили, готовили завтраки, в объятиях стояли под холодным дождем.
Глушишь бутылку вина, пытаешься верить, что лучшее ждёт,
Пока подруга, обнимая, шепчет на ухо: «милая, все это пройдет».
Для человеческого настоящего счастья, ведь не нужно небесного рая,
Необходим лишь только свой верный и любимый один человек.
Ты закончила стрит-арт, дрожащими руками кисти сжимая.
На нем без цепи та собака и она нашла свой тёплый уютный ночлег.
И надпись в углу немного кривая:
«Не бросай её, когда выпадет снег,
а я уже забываю,
прощай, дорогой человек».