Мои года – почти треть века.
Сквозь все изгибы на пути,
Душой – измученный калека,
Я приближаюсь к тридцати.
Мелькают лица, души, судьбы,
Пустыни, страны, города.
Мне хоть на миг передохнуть бы,
Чтоб путь продолжить в никуда.
Я в мире чувствую себя
Беспутной, маленькой песчинкой,
В забаву отданной ветрам,
Удел которой – быть забытой.
Себя так чувствует, наверно,
С корнями вывернутый дуб.
Он погибает постепенно,
Так много жизни есть в стволу!
Конец его неотвратимо
И так безжалостно идет.
Уже погибший и бессильный,
Он дышит солнцем и живет.
Еще не верится ему,
Здесь зеленевшему веками,
Что мир давно его судьбу
Закончил буйными ветрами.
Вот по инерции и я,
Надломлен жизнью, доживаю,
Не веря в жизнь – ее любя,
И не надеясь, а мечтая.
Я много видел, и разлита
Моя судьба меж двух морей.
Завис меж будущим размытым
И памятью прошедших дней.
Ах, эта трепетная память!
Я ей держусь и ей живу.
Лишь силою воспоминаний,
Я в бурях жизни не тону.
Солдаты так хранят себя
Средь ужасов и тризны смерти –
Воспоминания тая
О доме, женщине и детях.
Так моряки уходят вдаль
Воспоминания храня,
Что где-то в мире есть причал,
Где можно бросить якоря.
Так для того, кто растерял
Себя в скитаниях и бедах,
Воспоминания – маяк,
И дом, и истина, и небо.
О, память! Спутница моя!
Ты путеводный камертон,
Что в катастроф многоголосье,
Нам сохранить дает себя,
И звука ясной чистотой,
Cквозь ад и пламя нас проносит.
О память! В муках бытия,
И ярости его сражений,
Твоею силою лишь я
Семь раз упав, вставал с коленей.
Иерусалим, 2006 год