Это исповедь беллетриста.
Сбитый ритм, покалечена рифма и где-то отсутствие здравого смысла.
Закрытые двери, слияние стен под знакомые лица.
На покровах горькой страницы,
Устав из правил и несуразных традиций,
Что в разуме тонком вершит инквизиции.
Уже молится беллетриста.
Так, будто не играл вчера в анархиста,
Атеиста... Бедный, разиня беллетриста.
И даже не смеет зайти за порог.
Беллетриста усвоил этот урок.
Если не выйти, не нажать на курок,
Беллетриста отсрочит свой срок.
Эх, если б остановится он мог...
Выжжено от рождения на теле его,
Кипящем углем то клеймо,
Что жизнь, априори, дерьмо.
Не имеют значения даты и числа.
Без толку тринадцать ему или тридцать.
Он повсюду и завсегдатай та единица,
Который сам для себя и друг, и убийца.
И среди смеси других композиции,
В его сердце одна лишь томится -
Это исповедь беллетриста.