Глаза, накрытые тюлью,
Совсем не мое призвание.
Я долго сидел и мечтал о всем пламенном,
Чтоб забыть все мирские страдания.
Ко мне Бог ведь с небес опустился,
Он весь смысл обличил, бытие и глаза,
Что все плачут,
Не видя единственной жизни,
Скачут влево, туда, где всё - мрак.
Он сказал мне о том, что пора
Обратиться к молитвам о смелости.
Там, где поручень есть, там всегда
Ухватиться желает немедленно.
Дни проходят, за ними погоды
Вереницы толпятся в вагонах.
И не поезд, что странною точечкой
Завернулся в кружок, будто маечка,
Будто пяточкой мнительной дамы
Он ступает по берегу, сказочку
Мне слагала та дама о том,
Что не зверь человек, потерявшийся,
Отвечая всем самым хорошим,
Но себя раздавая по правым,
Обернется еще чьей-то горечью.
Баран вон стоит на площадке,
На рынке; на площади бабки
Толпятся, желают подивиться,
А откуда такой тут баран?
Он тихонько стоит, лишь копытцами
Постучит, а потом замолчит ведь.
И никто средь щетины баранистой
Не увидит души и слезы.
Он как будто заметил отважности
Тех людей, что заколят его.
Так в лугах хорошо отдыхалося,
А теперь все как будто во зло.
Он обычной был милой овечкою,
Не бараном, но Бог не избрал
Эту учесть, добитую мразями,
Он не видел в баране себя.
Отражаются звездочки в лужицах,
Сапоги разбросали везде,
Дети пляшут, сбегаются с улицы,
На барана хотят поглядеть.
А им что? На кой черт чья-то грязная учесть?
Не себя же хотелось продать;
Отмывая свои руки-тряпочки,
Им пирог подают на кровать.
Он стоит и не видит всей жизни,
Что возможно дана не в расчет,
Не имея малейшей надежды,
Вот идет все куда-то, бредет.
Затаившийся в тихонькой чаще,
Где сосна вышивает мотив,
Где холодные руки так пламенно
Обнимают и греют до сих...
В этом мире плохой иллюзорности
Остается на век обретать
Не себя, не потери отбрасывать,
На века забывая отдать.
Он же просто свободная птица,
Что летает в ночи лишь, не спит,
По утрам будто дивная рыба,
Что по камням хвостами стучит.
В этом мире нет места и тайностям,
Тут легко зимовать каждый раз.
Хочешь видеть - смотри, не запутайся,
Тут легко и себя ведь предать.
В этом мире простом, угловатеньком,
Хорошо бы ему пожилось,
Но вот час простучал обязательностью,
Значит дело к покупке идет.
Добирался баран и не долго,
Проходя сквозь насмешки и срам,
Через луг, через скошенны травы,
Уходил он, но только не сам.
Ему б сладкие нивы, чтоб плавать там,
Ему б речи любви, что вокруг,
Нет, баран вам не лира, не радости,
Это просто затравленный труп.
И вздохнет он последнюю каплю,
Оставляя не горький порог,
Отдает свою сущность за "заживо",
Обретая навечно покой.