Евгению Антоновичу Савицкому
19.02.1041 - 05.04.2020
дорогому моему человеку
посвящается
Через полгода после смерти мужа Алина ехала в Белоруссию. В санаторий. Она бывала в белорусских санаториях неоднократно и одна, и с мужем, поэтому совсем не волновалась, зная, что найдёт там покой, умиротворение, хорошее отношение со стороны людей и качественное лечение. Разговаривать ей ни с кем не хотелось. Включив плейер и надев наушники, Алина слушала Таисию Повалий и вспоминала, вспоминала, вспоминала. Тоска бесцеремонно пожирала её сердце, и Алине казалось, что спасения от этого нет. Полгода вдовства стали самым чёрным периодом в её судьбе. Впрочем, пять лет до смерти мужа, пока шла борьба за его жизнь, тоже разноцветно красивыми назвать было нельзя. Слезинки вытекали из глаз, но Алина уже настолько привыкла к ним, что и внимания не обращала, иногда только машинально смахивала рукой солёную влагу со щёк.
Санаторий встретил её приветливо. Номер понравился. Она была предоставлена своим мыслям и чувствам, а это – главное. Так считала Алина. Впрочем, летом общения ей никогда особо не требовалось: она работала учителем, а потому в течение учебного года на уроках и с коллегами успевала наговориться вперёд на триста лет.
Алина ходила по процедурам, с удовольствием плавала в бассейне, сидела на лавочках, подставляя себя редкому солнышку. Несмотря на начало августа, погода была хмурая.
В день праздника ВДВ в столовой, куда стекались все отдыхающие в строго отведённое для приёма пищи время, культорганизатор представила пожилого, с офицерской выправкой мужчину. Она объявила, что бравому офицеру уже восемьдесят лет. Мужчина командным голосом спросил, есть ли среди присутствующих десантники. Никто не отозвался, и мужчина отправился на своё место обедать. Алина почувствовала укольчик жалости в сердце, но ни имени, ни фамилии пожилого человека не запомнила.
За ужином соседки по столу уговорили Алину пойти вечерком на дискотеку. Мол, танцы – это полезная процедура, и нечего сидеть в номере и смотреть сериалы.
Танцевальный зал был хорош. А Алина всегда любила танцевать. Правда, последние двадцать пять замужних лет танцевать ей было некогда, она даже не вспоминала об этом своём увлечении, реализуя потребности мужа – художника. А тут вдруг радость нахлынула музыкальной волной и затопила её существо до краёв. Оказалось, что она ещё танцорка, хоть куда. Какой-то молодой человек пригласил её на вальс, и Алина стала потихоньку выползать из своей скорлупки, в которую залезла так давно, что даже и не помнила, когда.
Она успела забыть, что такое радость.
Вдруг услышала:
- Поздравляем Евгения Антоновича Савицкого с днём ВДВ! Дарим ему песню. Дамы, пригласите нашего героя на танец!
Алина, словно команда прозвучала специально для неё, повернула голову вправо и увидела рядом с собой представленного днём отдыхающим пожилого мужчину.
- Пойдёмте танцевать! – ей показалось, будто кто-то за неё произнёс эти слова.
И через мгновение они уже были парой в танце.
- Я давно не танцевал, - констатировал Евгений Антонович.
Музыка закончилась, партнёры поблагодарили друг друга и разошлись.
Тут к герою праздничного дня подбежала молодая женщина и пригласила на вальс.
А Алина продолжила получать удовольствие в кругу плясунов, радовавшихся процессу так же, как она сама. Ей было весело впервые за долгое время.
Санаторная жизнь текла по накатанному руслу.
Вскоре Алина случайно на скамейке услышала разговор сидевших рядом людей и узнала, что, оказывается, Евгений Антонович – героическая личность: получил медаль «За отвагу» из рук самого Фиделя Кастро!
- Надо же! – удивилась Алина, - как интересно!
Ей и впрямь было интересно, ведь она преподавала историю и старалась понять подноготную многих событий ХХ века.
На очередной дискотеке Евгений Антонович подошёл к Алине и пригласил на танец.
- Ты откуда? Из Минска? – спросил Алину.
- Нет, я из Питера.
Танец закончился, и они разошлись: кавалер сел в кресло и принялся наблюдать за происходящим, а дама отправилась отплясывать в кружок единомышленников.
На следующий вечер сценарий повторился. Он снова пригласил её на единственный танец.
- Почему одна? – задал вопрос.
- Недавно умер муж, - ответила она и замолчала.
Так продолжалось несколько вечеров. Каждый раз он приглашал её только на один танец.
Как-то Алина вышла на улицу прогуляться и вдруг услышала:
- Стой, куда побежала? Сядь!
Она повернулась на голос и увидела сидящих на скамейке людей, среди которых был и Евгений Антонович. Именно он в приказном порядке и приглашал её присесть. Она удивилась, но не стала возражать, потому что никуда не торопилась.
Компания оживлённо обсуждала тему благоустройства ведомственного санатория. В нём частенько собирались сослуживцы, и им было, о чём побеседовать. Алина молча слушала. Попытка включиться в разговор к успеху не привела, и она просто дышала свежим воздухом рядом с малознакомыми людьми. А потом все разошлись.
Вечером этого дня Евгений Антонович остановил Алину на выходе из танцевального зала. К жилому корпусу они отправились с небольшой компанией, и, наконец, он заговорил с нею о разном: о политике, о своём внуке, который армию отслужил, но дальше решил не служить, потому что армия теперь не та, что прежде, об инфляции… Народ потихоньку расходился спать, и они остались одни.
И тут Алина услышала:
- Я думал, ты – гордая, боялся тебя пригласить к себе на чай. Какой я дурак! Какой дурак!
Она уже знала от людей, что Евгений Антонович – капитан 3 ранга спецназа ГРУ в отставке, и ей стало смешно, что человек, прошедший горячие точки планеты, боялся с ней поговорить. Конечно, Алина повела себя тактично, оставив смешки внутри себя. Она вообще с трепетом относилась к людям, выполнявшим реальную работу по обеспечению безопасности страны в годы СССР, к ветеранам. Её же воспитали в Советском Союзе.
- Я не гордая, - ответила она на всплеск эмоций мужчины, улыбнулась и не стала давать разъяснений.
- Ты мне очень понравилась, - негромко произнёс Евгений Антонович.
- Вы тоже мне понравились! - бодро заявила Алина.
Но, кажется, они говорили о разных видах симпатии.
Алина всё ещё считала, что происходящее между ними – ни к чему не обязывающее знакомство размером в неделю, а если перевести в часы, то размером примерно в полтора часа.
Они поднялись по лестнице в корпус, и на первом этаже Евгений Антонович, указав на последнюю дверь слева в коридоре, сказал:
- Приходи.
Она не пришла. Просто потому, что считала такой визит ненужным.
Лишь накануне своего отъезда из санатория Евгений Антонович подредактировал дискотечный сценарий. Алина видела, как он, пройдя через зал, поднялся на сцену к ди-джею, заказал музыкальную композицию, а потом, стройный и подтянутый, подошёл к ней и пригласил её на второй в этот вечер вальс. Танцевали и снова ни о чём не говорили. Алина знала, что завтра Евгений Антонович уезжает, а потому в перерыве подсела к нему и протянула свою авторскую визитку: она писала стихи и песни.
- Может быть, когда-нибудь почитаете, если захотите.
Евгений Антонович спрятал визитку в нагрудный карман и сказал:
- Какая ты горячая!
Алина, действительно разгорячённая, ответила:
- Если это мешает, я могу пересесть подальше.
А Антонович, словно не слышал её реплики, продолжил:
- Я тебя приглашаю к себе на чай. Ты пойдёшь?
Она честно ответила:
- Мне надо подумать.
- Ну, думай.
Алина заметила, что немолодой человек нервничает.
Когда дискотека завершилась, Евгений Антонович пошёл вместе с Алиной вчерашним маршрутом к жилому корпусу. Она молчала. Он у дверей снова спросил:
- Пойдёшь?
А потом добавил:
- Не бойся, против твоей воли ничего не будет.
И Алина согласилась:
- Хорошо, только ненадолго.
Они уселись на диван и попытались разговориться.
Сначала это удавалось с трудом, но потом Алина стала задавать наводящие вопросы, и разговор потёк непринуждённо.
- Наверное, ты очень хорошая женщина, - вдруг произнёс Евгений Антонович.
- Это правда, - не стала скрывать Алина. Вообще-то по жизни она была скромным человеком, но тут у неё просто развязался язык.
Он положил руку ей чуть выше колена. Никому другому она бы ничего подобного не позволила, но тут на неё нашло какое-то невероятное спокойствие, а внутренний голос быстро и доходчиво объяснил:
- Не дёргайся!
Она и не стала. Рука Антоновича долго лежала там, куда он её положил. И Алина поняла, что её собеседник благодарен ей за это её спокойствие и возможность к ней прикоснуться.
Так они и сидели какое-то время.
Потом Евгений Антонович пожаловался Алине, что ему часто не дают уснуть воспоминания о погибших товарищах, они его постоянно преследуют, и он уже не знает, что с этим делать.
Алина, недолго думая, ляпнула о корвалоле на ночь, но тут же определила себя в бестолочи, понимая, что сболтнула что-то не то.
- Мне уже 78 лет, я старик. Вот посмотри, - и Антонович ткнул пальцем в изображённого на фото с небольшой группой военнослужащих офицера, - это я гораздо моложе.
Алина вежливо посмотрела.
- Я же обещал тебе чай! – вдруг спохватился гостеприимный хозяин.
И принялся доставать чашки, конфеты и печенье, приговаривая, что он совсем не умеет ухаживать.
У Алины стали открываться глаза.
Они пили чай, и Алина слушала неспешный рассказ человека с удивительной биографией. Он оказался прекрасным рассказчиком. Евгений Антонович участвовал в операции «Анадырь», сопровождал ядерные боеголовки к советским ракетам, тайно переброшенным на остров Свободы в 1962 году и заставившим американцев поумерить до мелковыраженного свой пыл в отношении СССР. Он действительно получил из рук Фиделя Кастро медаль «За отвагу» и наградное оружие, он участвовал в целинной эпопее, совершил 116 прыжков с парашютом и жалел, что их не 120. Много позже, когда Алина стала разыскивать информацию о своём геройском кавалере
(информации практически не было, о многом приходилось только догадываться), она поняла, что прыжки эти, видимо, совершались на воду с дальнейшим погружением, т.к. подразделение спецназа, о котором вскользь упомянул её собеседник, называлось ОМРП*.
Наверное, Евгений Антонович мог ещё много чего порассказать, если бы Алина не заторопилась уходить.
- Может, останешься? – Антонович указал на кровать.
- Не-не-не-не-не! – запротестовала, улыбаясь, Алина, - не-не-не!
- Что не-не-не? – Антонович, похоже, не привык к отказам.
- Я к себе! – твёрдо заявила Алина и направилась к двери.
- Подожди, дай я тебя хотя бы поцелую! – шагнул к ней бывший спецназовец ГРУ, и не успела она опомниться, как оказалась в его ласковых руках, высвободиться из которых не представлялось возможным.
Наконец эта бестолковая Алина сообразила, что перед ней никакой не ветеран спецслужб, а мужчина, который к ней неравнодушен.
Она подставила щёку, но Евгений повернул к себе её лицо и поцеловал в губы страстно и властно.
- Боже, какая дура! – успела подумать о себе Алина, а Антонович уже осыпал поцелуями её лицо, бережно сжимая в объятиях.
Она не оказывала сопротивления. Её внутренний голос не позволял ей сопротивляться.
Её собственные руки сами по себе поднялись и уже обнимали Антоновича, а она наблюдала их как будто со стороны и в полном смятении спрашивала:
- Господи, что это такое? Что происходит? Я ничего не понимаю!
Он, наконец, позволил ей высвободиться и снова спросил с надеждой:
- Останешься?
Алина улыбнулась и помотала головой.
- Я, может, когда-нибудь буду в Питере, - сказал Евгений Антонович.
Она сразу откликнулась:
- У Вас есть ручка и листочек? Я Вам напишу адрес.
У неё был быстрый почерк.
- Смотрите не потеряйте, - весело заметила она Антоновичу, передавая листок бумаги.
Алина посмотрелась в зеркало и услышала:
- Красивая!
Она обернулась и впервые взглянула в глаза человеку, который, кажется, относился к ней лучше, чем кто-либо когда-либо в этом мире.
- Ну, я пойду, спасибо за чай, за интересную беседу.
Обо всём остальном говорить она опасалась.
- Я тебя провожу, - сказал Евгений Антонович, словно ей надо было идти тёмным лесом, а не на четвёртый этаж.
Они вышли в коридор, дошли до лестницы, и тут Алина сообразила, что она-то никаких координат своего ухажёра не знает.
- А у Вас есть телефон? Может, я его запишу?
И они двинулись назад за ручкой и листком.
Антонович протянул Алине буклет санатория, на котором она под диктовку и записала номер его телефона.
Вышли в коридор, дошли до лестницы. Евгений Антонович снова притянул её к себе и поцеловал. А потом почти вскрикнул:
- Где ж ты была десять лет назад?!
Алина задумчиво посмотрела на него и грустно произнесла:
- Десять лет назад я была замужем и была счастлива. Кажется.
Потом, сославшись на завтрашнее раннее вставание, Алина стала быстро подниматься по лестнице, чувствуя на себе взгляд мужчины, не хотевшего её отпускать.
Засыпая, женщина никак не могла отвязаться от настырного вопроса:
- Как случилось то, что случилось?
С ответами было туговато.
Её мысли и сердце до сих пор принадлежали мужу, и она действительно путалась в показаниях самой себе, оценивая вечерние события уходящего дня.
Утром, поплавав в бассейне, Алина явилась на завтрак.
Евгений Антонович подошёл поздороваться, а соседки по столу стали его игриво спрашивать, удалось ли ему заманить к себе какую-нибудь птичку перед отъездом. Антонович усмехнулся и сказал, что всем птичкам надо было спать, вот они и разлетелись. Алина сидела, ни на кого не глядя, и тихонько посмеивалась. А когда, торопясь, выбежала из столовой, чтобы не опоздать на следующую процедуру, услышала:
- Ты куда?
- На процедуры.
- Зайди потом ко мне, - попросил Евгений Антонович.
- Хорошо, - просто ответила она.
Процедур было шесть штук, и только около часа дня Алина постучала в номер Евгения Антоновича.
Она вошла, он тут же встал ей навстречу:
- А я думал, ты обиделась.
- Да на что же мне обижаться? – удивлённо спросила женщина.
- Ну, проходи, садись.
Она уселась на краешек дивана и осталась так сидеть, несмотря на его просьбы придвинуться поближе. Евгений Антонович нежно поглаживал её руки, а она искала тему для беседы, но находились только глупые вопросы: собрал ли он вещи, не надо ли помочь, как он будет добираться? Он отвечал, что со сборами сам справился, а заберёт его из санатория племянник на машине.
- Приезжай в следующем году, - сказал Евгений Антонович.
- Это вряд ли, - подумала Алина про себя и встала.
- Уже уходишь?
- Не буду Вам мешать, Евгений Антонович, пойду.
Он немедленно заключил её в объятия, поцеловал и долго смотрел на неё, словно пытался зафиксировать в памяти её образ.
- Я пойду, - повторила Алина, отстранилась и, больше не задерживаясь, направилась к двери.
Он пошёл провожать её до лестницы, там опять обнял, поцеловал и долго не хотел размыкать руки. А потом неотрывно смотрел вслед.
Алинино сердечко всегда отличалось беспокойством, вот и на этот раз оно не смогло остаться равнодушным: на следующий день Алина набрала номер телефона Евгения Антоновича. Он ответил, и столько радости было в его голосе, что Алина слегка растерялась. Антонович говорил, что не знал, что делать, потому что куда-то подевался Алинин телефон, а он очень хотел услышать её голос и уже хотел звонить в санаторий и просить, чтобы её разыскали.
- Как Вы добрались? – спросила Алина.
- Нормально, у меня всё хорошо, - ответил Евгений Антонович.
- Скажите, Евгений Антонович, Вы женаты? – Алину мучило чувство вины, ведь ей намедни показалось, что её ухажёр что-то от неё утаивает.
- Нет, не женат, - серьёзно ответил мужчина, - крепко тебя целую много раз.
Теперь самое главное для себя Алина знала.
Назавтра она снова позвонила (у неё была белорусская симка с приличной суммой, а на следующий день Алина уезжала на родину).
Антонович был уже не так рад, как в прошлый раз:
- Сходил в парикмахерскую, в магазин, устал, не очень хорошо себя чувствую. Наверное, отвык от долгих прогулок.
- Там есть, кому о Вас позаботиться? – беспокойное Алинино сердце начало колотиться и рваться на помощь.
- Конечно, есть, - ответил Евгений Антонович, - целую тебя.
- Ну, ладно. Будьте здоровы, Евгений Антонович! – пожелала Алина своему партнёру по танцам и повесила трубку.
Перед самым отъездом из санатория она не могла не позвонить, потому что реально беспокоилась о человеке. Набранный раз, и два, и три номер не отвечал.Алина заметалась, но сделать-то она ничего не могла, а потому решила для себя: он – не один, если что, ему помогут те, кто рядом.
- Ну вот, - грустно смотрела она в окно поезда и говорила сама себе, - ты же всегда знала, что курортный роман – не твой формат. У тебя их сроду не было. Так зачем вляпалась, спрашивается?
Ответа не нашлось.
Питер закружил Алину в круговороте событий, и она постепенно стала забывать эту историю, хотя поначалу ей было больно и неприятно.
Она не хотела верить, что героический Евгений Антонович ничем не отличается от среднестатистического ловеласа. Но постепенно её санаторный кавалер начал из памяти стираться, и женщина стала жить своей привычной вдовьей жизнью.
9 ноября Алинина дочка с порога сообщила:
- Мама, письмо, Белпошта!
Алина взяла конверт, увидела свой адрес и чужую, вместо своей, фамилию. Имя было указано правильно. В обратном адресе было написано: Савицкий Е. Руки слегка задрожали, когда она достала простой тетрадный листок в линейку. Словно начиная роман заново, Евгений Антонович писал:
- Здравствуйте, Алина! Пишет Вам малознакомый Евгений. Мы познакомились в санатории. Я долго думал, писать или не писать, ведь я старик 79 лет, но пообщаться с Вами ещё очень хотелось.
А дальше он приглашал Алину приехать летом в санаторий,потому что ему очень хочется побыть с нею вместе. И в конце: "Крепко и много раз целую. Евгений".
Ошарашенная женщина несколько раз перечитала написанное, пытаясь сообразить, не розыгрыш ли это. Двое суток она обдумывала содержание короткого послания, а потом, чтобы не обижать человека, решила ответить.
Алина написала, что письмо стало для неё неожиданностью, и она предполагает наличие в жизни Евгения Антоновича женщины, а потому не может вторгаться в таких обстоятельствах в его пространство, но предложила, если ему это, конечно, нужно, пообщаться в эпистолярном жанре.
Ответное письмо шло очень долго, но всё-таки дошло, когда Алина уже потеряла надежду.
Он писал, что живёт с дочерью и внуком, очень хочет видеть и слышать Алину, крепко обнять её и много раз целует. Предлагал перейти на «ты», и Алина написала, что будет рада, если он станет с ней общаться на «ты» (тем более что в санатории именно так и было), а сама она пока к этому не готова, но как только сможет, так сразу и перейдёт. И снова он звал её летом в санаторий. А ещё ему нужен был новый кортик, и он просил Алину узнать, нельзя ли в Петербурге кортик купить. Алина выполнила просьбу Антоновича, всё разузнала и сообщила ему.
В следующем письме Евгений Антонович написал, что, может, от работы будет организована экскурсия в Питер, тогда он сам посмотрит и купит то, что ему надо: кортик капитана третьего ранга спецназа ГРУ. И снова повторял Алине: хочу тебя обнять, видеть, поговорить с тобой, обнимаю и крепко целую много раз.
А потом настала пандемия коронавируса, и границы России закрыли на замок.
Он не был писателем, этот серьёзный мужчина. Не мог или не хотел выражать свои чувства. И лишь в одном из шести писем, адресованных Алине, в ответ на её сетования по поводу работы почты, чувства всё-таки прорвались и выплеснулись на бумагу: ведь это же так хорошо – ждать письма человека, которого любишь, написал Евгений Антонович.
Он просил прощения за ошибки, которых было совсем немного, и сам же предполагал, что Алина его за них обязательно простит. И из письма в письмо настойчиво звал, звал, звал.
Иногда он писал, что плохо себя чувствует, а в следующий раз – у меня всё хорошо, только очень хочу тебя обнять. В последнем письме, полученном Алиной, он написал: кое-как здоров.
Она поздравляла его с праздниками и с днём рождения, он прислал ей к 8 Марта чудесную розовую открыточку с прекрасным поздравительным текстом. И Алина уже понимала, что зависима от писем Евгения Антоновича, но всё-таки думала, что переписка эта ни к чему ни её, ни его не обязывает. Он иногда делился с ней своими радостями: в марте из его бригады ему прислали в подарок к 75-летию Победы кортик, о котором он так мечтал. И Алина была тоже рада, что об Антоновиче и его заслугах помнят. Иногда делился и горестями: а у меня горе, сообщил он в январе, умерла жена брата 76 г.
Однажды Алина задала Евгению Антоновичу несколько вопросов личного характера, но ответов на них не получила. Он словно не слышал её или игнорировал вопросы. Конечно, в голове женщины маячили всякие неприятные предположения, и как-то раз Алина не выдержала и написала письмо с просьбой убрать недомолвки из отношений. Она сто раз извинилась за всё, что эмоционально изложила в письме, но всё же написала, что если Евгений Антонович не отреагирует на написанное ею, то летом она к нему не приедет.
Алина отправила письмо первого апреля и стала ждать реакции. Письмо шло двадцать дней, и за это время Алина многократно пожалела о том, что отправила его, слишком много в нём было ненужного. Она точно знала: письмо получено. Сервис отслеживания отправлений работал надёжно. А потом она отправила ему ко Дню Победы поздравление и вложила в бандероль недавно вышедший в свет диск со своими песнями, которые сама и исполняла. На конверте диска была помещена фотография, и Алина надеялась, что Евгению Антоновичу будет приятно на неё посмотреть. Она представляла, как он слушает её голос и ему становится легче переносить разлуку.
Не получив ответа на своё первоапрельское послание, Алина решила, что Евгений Антонович её не понял и взял паузу, а потому не сильно волновалась. Поздравительная бандероль никак не хотела добираться до места назначения, и Алине пришлось писать заявление на её розыск. Заявление быстро помогло, и бандероль была получена. Алина обрадовалась и расслабилась.
Но вдруг у неё стало болеть за грудиной и под лопаткой слева, и женщина никак не могла понять, что спровоцировало такую непривычную боль, которая по всем характеристикам была сердечной. Обращаться к врачу она побоялась, решив, что оказаться в больнице в период коронавирусной заразы ей совсем не хочется, и стала лечить себя сама. В один из дней боль волшебным образом исчезла, как будто её и ни бывало.
А письма всё не приходили. Алина проверяла почту по два раза в день, и вот 25 мая она заглянула в почтовый ящик и вынула долгожданный конверт. Знакомый адрес был написан незнакомым почерком, и сердце Алины оборвалось и полетело в пропасть. Она уже знала, какое страшное известие таится в конверте.
Дочь Евгения Антоновича писала, что папа умер 5 апреля, буквально за сутки в реанимации. Третий инфаркт. И просила прощения за то, что ей пришлось прочесть Алинины послания, чтобы написать ей письмо.
Слава Богу, подумала Алина, что Антонович не прочёл мои словесные нагромождения от 1 апреля.
И зарыдала в голос, потому что боль от утраты оказалась нестерпимой.
Пятьдесят дней она не знала, хоть сердце её и болело, подсовывая подсказки, что Евгения Антоновича уже нет среди живых. Пятьдесят дней она в мыслях и чувствах общалась с ним как с живым. Она стала подсчитывать, и оказалось, что сердце её перестало болеть 14 мая – в его сороковины. И она завыла, как раненый зверь, потому что уже ничего нельзя было исправить.
Всё время со дня знакомства с Евгением Антоновичем Алина считала, что у этих отношений нет никаких перспектив и ничего не придумывала и не фантазировала. Самое большее, что могло произойти, - это встреча, на которой настаивал Евгений Антонович. Она всё прекрасно понимала.
А теперь не могло больше быть ничего. Ничего. Никогда. Ни встреч, ни писем, ни разлук. Теперь была одна огромная бездна, которую нельзя преодолеть.
Алина плакала трое суток. Временами она успокаивалась и спрашивала себя: как можно так убиваться по человеку, с которым лично она общалась в общей сложности часа три и от которого у неё есть всего шесть писем? Этот вопрос задавала разумная часть Алины. А вот эмоциональная её часть вопила, что чувствует, будто Антонович привязан к ней здоровенным канатом и прикреплён мощнейшим магнитом. Это была правда. Евгений Антонович не отпускал её сердце, её мысли, её чувства, её душу. Не отпускал – и всё.
Только теперь Алина поняла, что сердцем приросла к этому пожилому мужчине, наверное, полюбила его, удивительным образом вошедшего в её жизнь и подарившего ей безусловную любовь, которой до сих пор не одаривал её ни один человек на Земле. Эта любовь стала её надёжным спасательным кругом в море земных невзгод.
- Наверное, это был урок судьбы, который я с ним прошла, - думала, утирая слёзы, Алина, - теперь я знаю, как выглядит настоящая мужская безусловная любовь, теперь я знаю.
И ночью она увидела сон, в который пришёл Евгений Антонович, чтобы сказать ей всё недосказанное при жизни.
Вот что запомнила Алина:
- Алина, я очень тебя любил, но не показывал своих чувств. У меня были свои обстоятельства, обязательства, на меня влияли многие люди. Но в душе я тебя очень любил. Хотел совместного ребёнка. Ты достойна любви. Ты – совершенное создание. Я восхищаюсь тобой. Все аспекты твоего Я воистину прекрасны.
Я счастлив и рад, что общался с тобой, что ты была в моей жизни. Если ты думаешь, что не всё для меня сделала, это не так.
Очень бы хотел, чтобы в отношениях всё было иначе, не так, как было, по-новому. Я извиняюсь за свои поступки, сожалею, что неправильно использовал свой шанс. Был не прав по отношению к тебе. Если бы мне дали ещё один шанс, я поступил бы совершенно иначе. Нам надо было быть вместе, дружить, любить, объединяться. Я ошибался, неправильно себя вёл. Хотел бы построить отношения иначе, чтобы мы достигли высшей формы любви.
Мы ни в чём не виноваты, так сложилась судьба, это сценарий жизни. Но если бы я мог, то хотел бы его изменить. Я говорил не то, что думал, боялся во многом признаться, идеализировал жизнь в разных аспектах. Думал, что ты не поймёшь моих идеалов. Боялся показаться наивным.
Помни, что я за тобой наблюдаю, что теперь я – твой Ангел-хранитель, буду постоянно защищать и охранять тебя. Чувствуй себя в безопасности, я стал Ангелом, очень хочу, чтобы ты была счастлива.
Теперь у Алины появилось седьмое письмо Евгения Антоновича. Может быть, самое важное, потому что в нём нашлись ответы на все волновавшие её вопросы. Это письмо оказалось недостающим пазлом, без которого никак не складывалась БЕЗУСЛОВНАЯ ЛЮБОВЬ. А она ведь была в её судьбе, это теперь Алина знала точно. Безусловная любовь размером с целую вечность.
*Особый морской разведывательный пункт
http://stihi.ru/2020/05/26/7523
28.05 2020