Мне сказал красавчик Кульмаметьев,
Тот, который ходит в картузе:
"Счастье, Саша, это дело третье,
Вроде финтифлюшек и безе.
Помню, как ещё в начальной школе
Говорила нянечка Фатьма:
«Счастья нет, но есть покой и воля,
Смерти нет, но есть печаль и тьма».
Нас лечили пальцем и железом,
Били в гардеробе по зубам,
А директор съёмные протезы
Прикрывал плакатами про БАМ.
Был такой убийца Ричард Третий.
Он, по полю битвы семеня,
Тщетно жаждал человека встретить
И отдать корону за коня.
А теперь гроссмейстер Рихард Рети
Растворился в вязкой тишине.
Он сидит, закрывшись в туалете,
Плачет об утраченном коне.
Скарлатина бродит по отелю,
Призраком таится по углам,
На постель роняет иммортели,
Все надежды превращая в хлам".
Журавли покрикивали где-то,
Шифер монотонно падал с крыш,
На камнях сидели два поэта,
Воду равнодушно нёс Иртыш.
Мы на полустанке Волчья Память
Пили мутноватый самогон.
Кульмаметьев книги мне оставил:
Чехов, Фихтенгольц и Арагон.
В тот же миг он обернулся мышью,
Сохранив былую красоту,
И ушёл куда-то в Заиртышье
По автомобильному мосту.
Как-то мы в Батуми на базаре
Встретились спустя немало лет,
Выпили бутылку Мукузани,
Съели по две порции котлет.
На меня картуз он нахлобучил,
Обнял и похлопал по плечу.
"Я, - сказал он, - превращаюсь в тучу.
По Земле шататься не хочу".
Перцы, кориандры, олеандры
Шелестят подмоченной листвой,
В сером доме не стихают мантры,
В поле не смолкает волчий вой,
Незаметно подрастают дети,
На дубах бесчинствуют клесты,
Плавает по небу Кульмаметьев,
Истинный апостол красоты.