Был замысел в меру и смел, и ярок.
Граффитчик шедевр посвятил юбиляру.
Родившись в глубинных слоях извёстки,
явился воспрянувший,
бравый Бродский.
Здесь жителям всей планеты знакомый
предстал, не успевший стать стариком он.
Читатель, шагающий мимо, и критик
признали законным
шедевр граффити.
Остёр взгляд поэта, типична поза.
И ростом он выше того завхоза,
который пришёл исправлять (вредить ли?)
бездарным мазком
осквернять граффити.
Поэт не рядом с ростральной колонной.
И он не на фоне мостов разведённых,
в шагах от балкона… в весенней одежде,
в руке с сигаретой,
как было прежде.