(Из дневника моего отца, Зайцева Михаила Денисовича)
Руки отца – они мне всегда казались волшебными. Они могли всё: строить дома, класть печи, изготавливать мебель, варить борщ, печь бублики, ухаживать за садом и огородом.
Да, кажется, не было такого, чего не могли руки отца, и притом всё с шутками да прибаутками.
Но бывало вечерами, особенно поздней осенью и зимой, отец доставал тетрадь и, сидя за столом на кухне, что-то писал, иногда поднимал голову, долго задумчиво смотрел в тёмное окно и снова писал. На наши вопросы отвечал: «Да так... Воспоминания о своей жизни». А жизнь у отца была, как у многих в суровом XX веке, не сладкой.
Раскулачивание в тридцать втором году; выслали их изпод Луганска в «Архангельскую волость», как отец потом называл Архангельский район Северного края. Смерть его отца и старшего брата, детский дом, ФЗУ (мебельщик), война, плен, послевоенные годы... Но отец никогда не жаловался на свою жизнь. Всё, что с ним произошло, констатировал как факт и продолжал жить интересно, азартно. Мне кажется, и нас с сестрой отец заразил этим жизненным азартом.
В 2008 г. отца не стало, он ушёл в 93 года, но... остались его воспоминания. С некоторыми из них я хочу поделиться с вами, мои читатели...
«До войны я работал пом. машиниста паровоза ст. Апшеронской Краснодарского края.
Осенью 1940 г. был призван Апшеронским военкоматом в армию. Батальон, в котором я проходил курс молодого бойца и там же принимал военную присягу, находился в городах Ворошилов, Уссурийск и Приморском крае. Батальон занимался строительством железнодорожных мостов и назывался: 31-й особый железнодорожный строительный мостовой батальон.
В конце марта 1941 года в 2 часа ночи батальон был поднят по боевой тревоге, погрузился в ж.д. состав и отправился на запад. Через 15 суток батальон прибыл в западную Украину Станция Потуторы (60 км от Тернополя).
Ком. Состав батальона:
1. Ком.бат. – майор Валявкин
2. Комиссар б-на Осатчук
3. Командир тех. роты капитан Тарасов
4. ––––"–––– 1-го взвода лейтенант Анкудинов
5. Пом. ком. взвода он же
Командир 1-го отделения – ст. сержант Абрамов
6. Ком. 2-го отделения – сержант Золотухин
7. ––"–– 3-го –––"––– – –––"––– Милюков
8. ––"–– 4-го отделения сержант Юшкевич
9. Старшина роты – Уткин
10. Политрук – фамилию не знаю
11. Зам. политрука – рядовой Баранов.
Батальон расположился по ротам, так, например, 4-я рота от нашей мехроты расположилась в 3-х км, а другие – дальше.
Здесь война и застала нас. Четвёртая рота шла на завтрак, и её обстрелял самолёт с крестами, были ранены красноармейцы. Ожидали, что скажет московское радио. А оно, как обычно, вело воскресные передачи, а потом лишь в 12 или час дня выступил Молотов и сказал, что на нас напала Германия. Мы свернули палатки и стали грузиться в эшелон; на платформе вагона был установлен пулемёт, чтобы бить по самолётам. Вечером появилось два самолёта, ст. лейтенант по ним тыркнул два раза из пулемёта и первый пошёл на посадку, а за ним и второй. Поехали наши туда посмотреть, кого сбили, а там наши лётчики кроют во всю всех. Что ж вам, говорят, повылазило, пробили бензобак у своих.
А вот ещё был случай. Мы, рядовые Жильников, Остроухов, я и сержант Юшкевич охраняли переезд, проверяли документы и т.д. Послышался какой-то странный рёв мотора, мы с гранатами расположились по бокам дороги, подумали, что прорвался немецкий танк, а сержант стоял посреди дороги.
Оказалось, это шла полуторка без глушителя, в кузове машины стоял замызганный красноармеец у пустой – из-под бензина – бочки, а в кабине – ст. лейтенант и шофёр. Сержант потребовал документы у ст.лейтенанта, а тот как бы в шутку говорит: «Да ты что, сержант, своих не узнаёшь?» И документы не даёт. Тогда сержант скомандовал: «В ружьё!» Мы сразу щёлкнули затворами и ружья направили на ст. лейтенанта. Проверив документы, сержант машину отпустил.
С действующей армией мы отступали до Киева. В средине августа 1941 года нам перед строем батальона зачитали приказ Сталина, который гласил: «31-й особый ж.д. строительный мостовой б-он отправить в глубокий тыл без потери единого человека и его техники». Два эшелона с техникой и обслугу отправили (один из них немцы разбомбили), а нас киевское командование оставило на случай, если Киев будет окружён, чтобы больше составить кулак для прорыва из окружения.
19 сентября 1941 г. в лесу Дарницы нам выдали по 50 патронов, примерно по одному кг сухарей, по три куска сахара и по одной банке консервов (говядина 800 г); объявили, что мы находимся в окружении, и для того, чтобы выйти из окружения, нужно каждому из нас убить одного немца.
Вопросы:
Ефрейтор Остроухов: А двух немцев убивать можно?
Ответ: Не меньше одного.
Ещё кто-то задал вопрос: А тем, у кого нет винтовок, как убивать?
Ответ: Врага будем бить его же оружием.
И мы пошли убивать.
Под Борисполем наш батальон был в обороне, в 3-м эшелоне. 1-й и 2-й эшелоны обороны отошли со своих позиций, а у нас не оказалось ни комбата, ни комиссара. Тогда капитан Тарасов принял батальон и повёл за отступающими войсками.
...После последнего боя в нашем батальоне осталось 29 человек: комбат Тарасов, лейтенант Анкудинов, 2 сержанта и 25 рядовых. Рупор приглашал всех командиров частей и подразделений подойти к машине, пошёл и наш комбат. Один из красноармейцев спрашивает у меня: «Вот ты прихватил немца, а я – какого? А разве ты не одного прихватил?» Я говорю: «Троих, один из них румын. Я хотел взять его в плен, а какой-то молодой лейтенант застрелил его, а меня обозвал дураком. Бей, говорит фашистов, если они тебе попадают, а в отношении плена, то мы сами в плену».
Вернулся комбат и сказал, что высший чин, который здесь остался, подполковник, объявил, чтобы кому как лучше, группами, в одиночку, с оружием или без оружия пробираться к своим. «А мы пойдём с оружием, – сказал комбат Тарасов. – Я вас выведу, но немцы окружили лес кольцом». Комбат Тарасов громко крикнул: «Красные командиры фашистам в плен не сдаются!» И застрелился...
На этом записи отца о войне обрываются, по его рассказам я знаю, что затем был плен, западная Германия, освобождение в мае 1945 г. американцами, а в апреле 1946 г. возвращение в Россию.