И ЭТО БОЖИЙ ЗНАК
Анализ переломной эпохи
266.
СПАСИБО ВЛАДИМИРУ ПУТИНУ…
Спасибо Владимиру Путину,
Правителю дома сего,
За чванства великое вздутие
И прочего гадства всего.
За общее наше безденежье –
Поэтов, рабочих, крестьян.
Куда же от этого денешься
В стране, самой странной из стран?
Спасибо за виллы из золота
Сегодняшних славных дельцов,
Кующих без всякого молота
Богатства похлеще жрецов.
За дебри погостов заброшенных,
Куда нам ни троп, ни путей,
Где пылью и мглой запорошены
Могилы отцов-матерей.
За шоу для сверхобепеченных,
Где роскошь – не жаль помереть.
Вот, правда, там некого-нечего
Ни слушать теперь, ни смотреть.
Спасибо за телеобилие
Кощунства, и злобы, и лжи.
Советского бреда засилие,
Когда в слабоумной идиллии
О Правде Христа не скажи.
Я вижу за кознями, путами,
За всем, что вселяет испуг,
Зияет бессилие Путина,
Он самый безвольный из слуг.
По хилому мненью поэтову,
Он только мамоны печать.
Но он президент, и поэтому
Обязан за всё отвечать.
И наши ему пожелания –
Ни скудной сумы, ни тюрьмы,
А путнее чтоб покаяние
Услышали всё-таки мы.
3.12.19 г.,
Предпразднство Введения
во храм Богородицы
267.
АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ
Борюсь с бессильем и тоскою,
Завзятым грешникам сродни.
Не думал, что в такие дни
Придётся говорить с тобою.
Уж ты, Учитель, извини.
И всё же это не случайно,
Что жизнь в такие дни свела.
Здесь предсказание и тайна,
И наша общая судьба.
Над поэтической плеядой,
Видать, от века этот рок,
Чтоб терпким искушенья ядом
Поэт-пророк промок-продрог.
И вот она, в трактире стойка,
И отрешенье, и вино,
И счастие твоё, как тройка,
В сребристый дым унесено.
Талант и слава надоели, —
Ты нынче новым счастьем пьян,
Теперь в душе твоей и в теле
Манящий призрачный дурман.
Как сладко чистым сердцем нежным
Принять губительную власть
И, захлебнувшись в вихре снежном,
На веки вечные пропасть!
И всё помчалось... «Потонуло
В снегу времён, в дали веков…
И только душу захлестнуло
Сребристой мглой из-под подков…
И только сбруя золотая
Всю ночь видна… Всю ночь слышна…
А ты, душа… душа глухая…
Пьяным пьяна… пьяным пьяна…»
Но это злое искушенье
Давалось Господом не зря —
Чтоб над больным твоим затменьем
Прозренья вспыхнула заря.
Чтобы позднее в чёрный вечер,
Сквозь хлёсткий ветер, белый снег
Увидел ты в фонарном свете —
Идут двенадцать человек.
«Винтовок чёрные ремни,
Кругом — огни, огни, огни…
В зубах — цыгарка, примят картуз
На спину б надо бубновый туз!
Свобода, свобода,
Эх, эх, без креста!
Тра-та-та!»
Числом апостольским — двенадцать
Шли сквозь безумную метель,
Чтоб к трону царскому пробраться,
К вольготной жизни — вот их цель.
И нипочём людские смерти,
И деспотия нипочём,
И в этой лютой круговерти —
По вере, по отцовой вере! —
Где пулею, где кирпичом.
«Уж я времечко
Проведу, проведу…
Уж я темячко
Почешу, почешу…
Уж я семячки
Полущу, полущу…
Уж я ножичком
Полосну, полосну!..»
Но за разгулом ты увидел
Совсем не зря и неспроста —
Сияньем белых роз увитый,
Лик всепобедного Христа.
Ты знал, что выйдет на дорогу,
После несчастий и невзгод,
К забытому вернётся Богу
Наш заблудившийся народ.
Свою гордыню пересилит,
Переживёт лишений вал.
Ну, а пока ты о России
Вот эти строчки написал:
«… Так идут державным шагом —
Позади — голодный пёс,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпь жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Иисус Христос».
Ах, Боже мой! С какою мерзкой
Враждой, безжизненной, как лёд,
Ахматова с толпой эстетской
В тебя пальнула в этот год!
С каким сжигающим презреньем
К тому, что истинный поэт
Небесной Истине почтенье
Отдал, унизив лживый свет.
Но с большей ненавистью истой
Поэму встретили отцы
Страны Советов, коммунисты,
За власть народную борцы.
Цензура заскрипела хряско
Клыками, явно не шутя.
И только в белом Красноярске
«Двенадцать» вышли, год спустя.
Запрет на лучшее творенье,
Насмешки, брань в конце пути.
Такого злого униженья
Ты не сумел перенести.
В кругах литературной знати
Вновь прошумел насмешек шквал:
«От неудачи гений спятил,
Талант до капли растерял».
Шипела подлость. Но не это
Расстроило старушку мать.
Решит ли в вечном царстве света
Христос тебе прощенье дать?
Или ошибки и паденья,
Что совершил ты на земле,
Швырнут в гееннские мученья
В кипящей непробудной мгле?
Возможно ли такому статься,
Чтоб навсегда не свет, а мгла? –
И матушка к святому старцу
Однажды в Оптину пришла.
Святой молился днём и ночью,
Усиливая слов накал,
Пока архангела воочью
Перед собой не увидал.
Вот речь посланца высшей сферы:
«За обличенье жизни серой,
За гениальные стихи,
За возвращенье к отчей вере
Господь простил его грехи».
Ты это знаешь, мой Учитель!
Но знаешь ты и о другом,
За что простил тебя Спаситель
Тем лучезарным февралём.
Простясь с земной ненужной славой,
В нетленный уходя простор,
Ты революции кровавой
Суровый вынес приговор:
«… Наши страстные печали
Над таинственной Невой,
Как мы чёрный день встречали
Белой ночью огневой.
Что за пламенные дали
Открывала нам река!
Но не эти дни мы звали,
А грядущие века.
Пропускали дней гнетущих
Кратковременный обман,
Прозревали дней грядущих
Сине-розовый туман.
Пушкин! Тайную свободу
Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
Помоги в немой борьбе!»
Вот — дней гнетущих отрицанье,
Вот — предсказанье светлых дней!
Не эти ли твои страданья
В судьбе теперешней моей?
Не эти ли твои стремленья
Душой очиститься до слёз?
Не эти ли твои моленья?
Твой в белом венчике Христос?
И мне бы тайную свободу,
Чтобы пропеть вослед тебе —
О, дай мне руку в непогоду
И помоги в моей борьбе!
(Цитаты из произведений Блока —
стихотворений «Я пригвождён к
трактирной стойке», «Пушкинскому
Дому» и поэмы «Двенадцать»)
5.12. 19 г.,
Попразднство Введения во храм
Пресвятой Богородицы