Как голову пьянит
простор твоей свободы Петербург,
взбодрённый холодом Невы
и сим великолепным блеском
парадного сияния дворцов
и строгостью величия фасадов,
и мрачной тайною дворов.
Как сладок шум толпы многоголосой,
текущей в вечном балагане
под ликом масок карнавальных
и мерный топот ног, шуршание одежд,
мелькание сотен лиц вокруг, открытых тысяч глаз.
И девушки младой весёлый лёгкий смех,
вдруг заглушённый перезвоном
Исаакия шестнадцати колоколов.
А выстрел с Петропавловской спугнёт,
среди потока плотного движения,
на Мойке тень пролётки одинокой
с поэтом горестным в окне,
— Стреляться едете, месье? Какие ваши годы.
Но вновь, зажгли зелёный.