Чтобы помнили. Проза

 
  В этом году празднуется семьдесят пятая годовщина Победы в Великой Отечественной войне. И мне захотелось написать о своих воевавших родственниках и о семье моего мужа Виктора, отец которого погиб, а семья выжила на оккупированной территории.
  Мой свекор, Тит Иванович, родился в Смоленской области. В конце тридцатых годов переехал с семьей на Украину в город Запорожье, где устроился рабочим на металлургический завод. На начало войны в семье было трое детей: одиннадцатилетняя дочь Нина, пятилетний сын Виктор (мой муж) и  десятимесячный сын Николай. Об отце воспоминания Виктора связаны с гармошкой. Он помнил, как отец обучал его игре на ней. Тит Иванович любил играть на праздниках, свадьбах, а у Прасковьи Павловны был сильный,  красивый голос.
  Мой свекор мог бы по брони остаться  в тылу, но он посчитал, что его место на фронте. По воспоминаниям мужа, со слов свекрови Прасковьи Павловны, его призвали в кавалерийские войска на охрану государственной границы. Ему выдали ржавую шашку, которую, придя домой, он долго точил. Прощаясь, каждому он дал наказ: дочке – помогать по уходу за младенцем, старшему сынишке – помогать во всем маме, а жене – беречь себя и детей и дождаться его с Победой над врагом, посмевшим ступить на родную землю. Люди верили в скорую победу. Никто не предполагал, что война растянется на 1418 дней и ночей В истории Запорожья не было более трагических событий, чем те, которые развернулись за днепровскими порогами. Отступая, наши войска взорвали участок плотины 120 м на 10 м.  Прекратил работу Днепрогэс, в городе не стало  света и воды. Из бреши плотины вырвался водный вал высотой более 10 метров. Волна прокатилась от Запорожья до Никополя и смела с лица земли прилегающие села. Было потоплено множество фашистских солдат, но погибли и местные жители, и красноармейцы, обороняющие остров Хортицу Точное количество жертв от искусственного наводнения не известно. Преступление было сокрыто. Цифры называют разные: от нескольких тысяч до ста тысяч человек.
  В ночь с третьего на четвертое сентября была удачно осуществлена первая наступательная операция Великой Отечественной войны: бойцы 274 дивизии форсировали Днепр в районе «Дубовой рощи» и ворвались на Хортицу. Враг ушел с острова. Но первого  октября, когда завершилась эвакуация Запорожской промплощадки, танковая армия противника ринулась на город. Четвертого октября запорожцы увидели на улицах немецких мотоциклистов. Началась двухлетняя оккупация города.
  В городе немцы установили свои порядки: за неуплату налогов полагался штраф или арест, если не поклонился немецкому солдату – порка розгами, опоздал на работу – расстрел, принудительные работы по восстановлению Днепрогэса и металлургических заводов.
  Школы были открыты, но задача заключалась не в образовании, а в послушании и дисциплине. Историю, как предмет, отменили. Телесные наказания детей не практиковались. Их, начиняя с двенадцати лет, угоняли на работы в Германию. Нине, которой в феврале 1942 года исполнилось двенадцать, удалось избежать этой участи. Прасковья Павловна уговорила германское руководство оставить дочь ухаживать за малолетними братьями, так как ей приходилось работать. Виктор сдержал обещание, данное отцу. Он помогал маме во всем: выкапывать остатки мерзлой картошки, толкать груженную углем тележку. По весне и летом подолгу пропадал в лесу, собирая травы, ягоды, грибы. По воспоминаниям мамы, жители больше боялись не фашистов, а полицаев - бандеровцев, которые, с приходом завоевателей,  повылезали из укрытий, где прятались от призыва на фронт. Даже немцы поражались их жестокости по отношению к местному населению.
 При наступательной операции наших войск, снаряд попал в дом моего мужа, но не взорвался. Произошло чудо! Все остались живы. Когда под натиском советской армии немцы покидали город, то все сжигали на своем пути. Ядовитый дым пожарищ окутал город. Общими усилиями женщины и дети рыли землянки.
   Вскоре пришло извещение, что Тит Иванович пропал без вести в мае 1942 года. В конце января Прасковья Павловна, поскользнулась на ступеньке крыльца и получила травму головы. Через несколько дней её не стало. Ей было всего сорок восемь лет. Нина незадолго до трагедии вышла замуж, Виктор заканчивал десятый класс, Николаю было двенадцать лет. Виктору удалось устроить брата в Суворовское училище. А сам отправился в Москву. У него была мечта – стать летчиком. Но жить ему было негде, поэтому, когда узнал, что в МГУ студентам предоставляют отдельную комнату с удобствами, то пришлось распроститься с заветной мечтой. При поступлении на физический факультет, даже для золотых медалистов, был большой конкурс. Он поступил благодаря тому, что имел разряды по шахматам и гимнастике. Первые годы учебы ему, чем могла, помогала сестра. Но после рождения ребенка, за неимением средств,  помощь прекратилась, и Виктор ночами стал разгружать мешки с цементом. Когда педагог узнал причину, по которой он засыпал на занятиях, ему предложили работу лаборанта на кафедре.  Николай по окончании училища поступил в Московский институт и как брат стал инженером.
Он ушел из жизни в пятьдесят лет, Нина – в семьдесят девять, Виктор в семьдесят семь.   
  Как-то в газете прочла, что открыли архивы, и многие стали находить своих погибших  родственников. И я нашла сведения о пропавшем без вести родном дяде Мите, который до войны был учителем. Ему было всего двадцать лет! И о пропавшем свёкре Тите Ивановиче. Через короткий промежуток времени меня снова потянуло заглянуть на военный сайт. По дяде информация не изменилась, но добавилась по отцу мужа. Сказать, что я и мои дети были ей потрясены, это значит не сказать ничего.
  Тит Иванович проходил боевой путь в составе 95 пограничного полка. Принял последний бой за Керченский полуостров в Крымской АССР. Он не пропал без вести, а был пленен. С 20.05.42 года находился на территории Германии в Шталаге V1-K 326. Шталаг – это стационарный лагерь для рядового и сержантского состава.   Он представлял собой прямоугольный участок, обнесенный колючей проволокой. Лагерь внутри разделялся тоже колючей проволокой на отсеки-боксы, чтобы затруднить общение и исключить возможность взаимной помощи. К каждому боксу были прикреплены доносчики гестапо и полицаи.  Люди жили в неотапливаемых, тесных помещениях,  подвергались тяжелым физическим работам. Кормили их скудно, часто   испорченной едой. Ежедневно они сотнями умирали от голода, холода, инфекционных болезней, издевательств.  Из почти четырех миллионов военнопленных выжили всего около четырехсот тысяч человек.
  Тит Иванович    умер 18.12.43 и похоронен на кладбище в немецком Штукенброке далеко от наших границ.  Жена и дети так и не узнали, что он долгие семь месяцев провел в плену в не человеческих условиях. Горько сознавать, что если бы выжил, то как мой родной дядя Гриша, прошедший немецкий ад, после освобождения из плена был отправлен в советский Гулаг, где уже свои изощрялись в зверских пытках, считая военнопленных предателями.  Вплоть до распада СССР все, кто побывал в плену, были лишены защиты со стороны государства. Предательское прошлое поставило клеймо на их биографии.
  Дядя Гриша, потерявший здоровье в плену и Гулаге, рано ушел из жизни. Мой отец Павел, пройдя боевой путь, вернулся живой, но никогда не рассказывал нам о страшной войне.   
Посольство России в Германии совместно с властями приступило к реализации проекта, предполагающего увековечивание всех известных имен советских военнопленных, захороненных в Штукенброке. На одной из стел появится имя моего свекра. Кто знает, может быть, когда-нибудь, кто-то из его близких отдаст дань Памяти родному человеку.

30.05.2020