Картина первая. Ярославль. Штаб ополчения. Вечер.
Минин:
Всего у нас в достатке, даже слишком,
Поля и реки, уголь, капитал.
Но нам твердят: "Не выдались умишком"...
А в морду дашь - ужаснейший скандал.
Ведь русская проблемы - нет порядка.
Недаром, что двуглавый наш орёл
Являет три беды - три недостатка...
Дороги, дураки и наш престол.
Дороги в грязь, бояре - в казнокрадство.
Татары в ругань, русские в запой.
Ах, интервенты, ваше святотатство
Хоть раз поможет думать головой.
Пожарский:
В кремле сидят бандиты: воры к вору,
Неволят патриархов "и вообще".
А мы всё терпим варварскую свору,
И силимся ответить им вотще.
Лжедмитрий, Шуйский и Маринка Мнишек,
Бояры в хунте, Дмитролжевторой.
Наворотили денежных делишек,
Вот-вот родится кризис мировой.
Покуда мы всё на печи зеваем,
Покуда апатичен наш народ -
Восстания программу переправим
Под конъюнктуру рынка...
Минин:
Во даёт!
Чего тут править - по ушам полякам,
А коль брыкаться будут - то в пятак.
Ну, кто осудит правых?
Пожарский:
Забияка, такой же как и мы.
Минин:
Да - это так.
Ну, раз такое дело, нам поможет
Лишь глас народа, им глаголет Рай!
Пожарский:
Ты прав, Кузьма, но что-то сердце гложет,
И ком в груди...
Минин:
Раз "ком", то наливай!
Картина вторая. Кремль. Поляки. Старший людоед (поляков довел голод до людоедства, поэтому и Старший) и слуги в палатах московских царей.
Старший людоед:
Опять, небось, волнения в народе?
Первый слуга:
Да что ты, нет, какая-то шпана!
Едва-едва порядок ЗДЕСЬ наводим
Как ТАМ уж бунт!
Старший людоед:
Проклята страна!
И как в такой нормально повоюешь?
И как в такой нормально проживёшь?
Напьёшься, протрезвеешь, залютуешь,
А там уж, глянь, на эшафот идёшь!
Живут же вот и в Праге, и в Париже,
Живут достойно, там у них покой!
Закрыли винзавод, и только слышишь:
«Верни его»! Устал! Хочу домой!.
Картина третья. Минин и Пожарский созывают народ. В очередной раз совещание с народом затягивается из-за демократических процедур. Кворума, регистрации и т.д.
Пожарский:
Товарищи, проклятые поляки
Закрыли наш любимый винзавод!
Уж если есть божественные знаки,
То вот они, я уверяю, вот!
Минин:
Терпеть доколе? Мы уж протрезвели,
А им неймётся, «церковь поменяй»!
Голос из народа:
Да вмазать им по шее, в самом деле!
Пожарский:
Так что стоим? Вперёд!
Давай, давай!
Минин:
Товарищи, берём октябрь штурмом!
Пока в кремле поляки – быть беде!
Возникает фигура «юродивого». Он идёт с палкой и кружкой. Пивное брюшко доказывает тот факт, что кружку он использует часто и с удовольствием.
«Юродивый»:
Мордва, татары, чуваши, прибалты,
Уральцы, финно-угры, казаки,
Объединимся, скинемся und halten.
Народ:
Чего сказал?
«Юродивый»:
Крепитесь, мужики!
Его речь подхватывает другой непотяный человек.
Человек:
Товарищ, предложение простое:
Таки же вас кредитик не спасёт?
Флорины, франки, фунты…
Пожарский: (хватает человека за грудки)
Что такое?!
Рубли, копейки….
(Пожарский отбрасывает его на максимальное расстояние)
Долбанный народ!
Картина четвёртая. Она же злоключительная.
Утро. Яуза. Не платформа «Яуза», а река Яуза, для тех, кто читал «историю для самых маленьких». Вдоль реки идёт нахмурившись Пожарский, в отдалении за ним Минин.
Пожарский: (максимально грустно и задумчиво)
Всё врут о русских: «де они воруют,
А если не воруют – горько пьют».
Враги на наших землях торжествуют
И гимны не по-нашенски поют.
Чего они хотят? Пушнины, злаков?
Рабов, каменьев, нефти, серебра?
Божественных, неясных, редких знаков?
Ах, иноземцы… Просто немчура!
Своих ли дураков нам не хватает,
Что нам «чужих» на блюде подавай?
Тоска-тоска меня не покидает…
Ну что, братуха-Минин, наливай!
Кузьма, Кузьма, молчишь, молчи и дальше…
Куда идёт Россия? Что нас ждёт.
Хотелось бы без суеты и фальши
Построить новый мир, (Поджарский спотывается) вот ёшкин кот!
Финал.