На курганы ночь ложится тенью,
Расправляя звёздные крыла.
Пахнет сад промокшею сиренью,
И всё так же грусть берёз светла.
Птиц волшебных здесь кормлю с руки я,
Дней былых затеплив огоньки.
Из окна царица Евдокия
Смотрит, как русалка из реки.
Подойдёт (ей не преграда - стены),
Позовёт кумиться в хоровод,
На Семик из старицы Елены
Превращаясь в Дуню каждый год.
О любимом плачет ли, о сыне
В четверток пред Троицыным днём?
Всех заложных поминаем ныне,
Каждого по имени зовём.
Гнутся ветви тонкие в печали,
К ним густая тянется трава...
Как давно уже здесь не звучали
О любви заветные слова!
А ведь пелось! Как же раньше пелось -
Обнимая, словно до небес.
...Крепость в зелень пышную оделась,
Зашумел вдали дремучий лес...
Плачем, распустив по ветру косы,
Будто бы не плачем, а поём.
И горят, горят на травах росы,
И уже светлеет окоём.
Чтоб унять русалочкины слёзы,
Для улыбки Дуниной одной,
Повяжу я ленты на берёзу,
Меж корней оставлю гребень свой.
А потом расстанемся безмолвно,
На заре, под дальний перезвон,
Словно и не пели вместе. Словно
Это был всего лишь странный сон.
Утром в роще тетерев токует,
И всё гуще неба синева.
Я уже ни капли не тоскую,
Что никак не сыщутся слова -
Каждым вздохом и без слов воспето,
Самое родное для меня
Русское берёзовое лето
В ароматах Троицына дня.