Осенняя ночь. Городской сырой сквер.
Безлунная скользкая мгла.
У лысого бюста стоял изувер
и людоед Фома.
Кривою тропинкой, как подпись врача,
Чураясь фонарных огней,
Пьяный, влюблённый, стихи бормоча,
Шёл поэт Евстигней.
Они поровнялись. Фома-людоед,
Сглотнул слюны полный оскал,
Достал из кармана ржавый кастет.
Ударил. Поэт упал.
Обмякшую тушку, ступая, как волк,
Бесшумно в крутой темноте,
В "хрущобу" свою каннибал приволок.
Кастрюля кипит на плите...
Достал Фома лука с хрусцою овал.
С лучком и подошва вкусней.
И тут застонал, головой замотал,
Очнулся поэт Евстигней.
-Где я? - вопрошает поэт, - Не пойму...
И пробуя пальцем ножи,
Фома улыбнулся по-братски ему:
-Ишь ты... Погляди-ка - ожил...
-Болит голова у меня весьма...
Да собственно - чёрт бы и с ней...
Вы кто? - Людоед,-ответил Фома.
-Поэт! -заявил Евстигней.
Фома говорил, прибавляя огня
И пробуя пальцем ножи:
-Вы первый поэт на столе у меня.
Обычно бывают бомжи...
-Я очень польщен, - отвечал поэт,
Шевелюру рукой теребя,-
Хотите, я вам прочитаю сонет?
Из раннего... Из себя...
-Не чужд поэтическим я словам.
Окажите мне эту честь.
А я пока голень отрежу вам?
А то очень хочется есть...
Острым ножом Фома-людоед
Икру рассёк до крови.
Кричал, теряя сознанье поэт
Стихи о весне и любви.
О счастье минувшем далёких дней,
О боли вселенской тоски.
Читал СВОЮ ЛИРИКУ Евстигней,
Плоти теряя куски.
Был пафосным слог, был остёр накал!
В агонии весь дрожа...
Но Евстигнея Фома оборвал
Коротким ударом ножа.
И доедая тощий филей,
Кулаком подтирая ус,
Подумал: -Хреновый поэт Евстигней...
Так... На любителя вкус...
***
Поэт, вынося даже два-три словца
На публики творческий суд,
Мечтает: - Дослушали бы до конца!
А дальше - пускай сожрут...