***
Засахарено поле снега,
Вдали - деревьев леденцы.
Усилены длиной пробега -
Гремят событий бубенцы.
Поют бубенчики из меди,
Стальные бьют колокола...
И там, где жизнь была намедни,
Нет ни кола и ни двора.
Там сахар становился чёрным,
Когда на снег дышал Химпром,
И самогонкою подпольной
Поддельный запивали ром.
Под вечер возвращался в дом
Сосед, алкаш с Химпрома, Витя,
Задуренный, в котёл событий
Он окунался с головой.
Повсюду поводов немало
Напиться каждый божий день:
Невестка сутками рожала,
Чернобыля клубилась тень.
На дне рождения жены
(Меня позвали как соседку)
Меня он обнял. И полны
Глаза его слезами были:
- Ты - как Есенин! Алка, Алка...
Застолья запах пряный, едкий
Вверх поднимался к люстре пошлой,
Вмиг становясь ненужным прошлым.
И облака в окошке плыли.
И было всех безмерно жалко.
Он вскоре умер. Враз - хватил удар.
Ушёл читатель мой. Один из лучших, Витя.
В нём жил неистребимый божий дар -
Оплакивать вещественность событий.
***
Её звали Ольга Родионовна. Онечка.
Я жила у неё, когда мама болела.
Хата у Онечки - влажная мазанка.
Молоко и прохладная ряженка.
Вкусно-вкусно. Но вот иногда
Она шлёпала меня легонечко.
Брала меня в церковь. И на базар -
Торговать. Мыла в тазу и душистый пар
Травяной уходил в слюдяные окна.
Я сидела в тазу и живительно мокла.
Перед сном Онечка мне пела.
Я сочиняла сказки, она слушала их -
Каждый сюжет превращался в стих.
Потом у Онечки был другой дом:
На Дуровщине, с озером, садом.
Я села в корыто, далеко уплыла в нём.
Спасали все, кто случился рядом.
Онечка хлестала меня ветками
По животу. Я пряталась на чердаке,
Со слезами , злыми и редкими,
С кувшинкой, крепко зажатой в руке.
Потом мы друг друга простили.
У Онечки рос сын - красавец Гриша,
К матери ревновал меня, рыжий.
Глаза у Гриши были такие синие,
Как цикорий на лугу ближнем.
Луг шёл за горкой, за светлыми соснами,
Мы там пасли корову, добрую Марту.
Луг был похож на всемирную карту:
Цветы, как страны, вокруг разбросаны.
Однажды нас застала большая гроза.
Небо покрылось ломкими вышками.
У Онечки с Мартой сверкали глаза
Зеленоватыми длинными вспышками.
Через много лет не нашла цвет-луг,
Задушевный край, световой поток.
Исходила в месте том за кругом круг.
Там построен давно - Химгородок.
***
Мне передали отзыв о стихах.
В нём простота и непредвзятость крена
В свободу - чей-то росчерк, взмах:
- Какая баба! Пишет о...нно.
***
Мужчины, которые меня любили,
Которые неистово лепили
И делали самой собой...
Мой Ангел! Тихо пред тобой,
Смиренно преклоню колени.
Ты молча пролетишь, не молвишь
Ни слова мне в укор.
Я вас люблю и помню до сих пор.
А ты меня, любимый, помнишь?
Мои слова, горящие кострами,
И вечность, протяжённую над нами.
На простынях, закрученных в барокко,
Моих стихов не выстреливший кокон.
***
Пришла учительница Оля
На выставку моих картин
в "Архангельском".
И привела учеников, немного, двадцать пять,
не более.
И на меня смотрела взглядом ангельским.
Ушла - пришла. Осталась только тень.
Мы с Олей сфоткались на память.
Вот если б кружевною шляпою напялить,
Носить всегда с собой тот летний день!
Она сказала: "Никогда не знала,
Как художник изображает чувство".
Светили лампы тускло, вполнакала.
В просторном зале было пусто.
Я подарила Оле красочную книгу,
Из виду встречу потеряв тот час,
Как текст теряет хрупкую интригу,
Как свет теряла в жизни много раз.
***
Читатели мои, подруги,
Друзья, ваш колокол звучит.
Мои стихи - птенцы и слуги
Того, кто ищет их в ночи.
Сказать о каждом слово, либо
Опустим перед смертью флаг мы.
Спасибо вам, живым, спасибо.
И мёртвым - мой поклон до магмы.
8 июня 2020