В забытой Богом маленькой каморке
Вёл одиночные, прощальные гастроли,
На запылившейся, обкашлянной галёрке
Актёр одной давно убитой роли.
Он репетировал спектакли без названий,
Печатал тексты на поломанной машинке,
Он не имел ни титулов, ни званий
И видел море только на картинке.
Он шил себе шиньоны и камзолы,
Мешал в стакане старые помады.
Он слышал музыку старинной пианолы
В нескладной песне уличной эстрады.
Он выпивал за сутки кружку водки
И прижигал царапины от кошки,
Приклеивал небритые бородки,
Усы, ресницы, ушки- рожки.
В его шкафу играли роли моли,
И танцевали голые скелеты,
Скучали туфли в кучке канифоли,
И ждали зрителя потертые билеты.
Он начинал спектакли на рассвете
Под петушиные, кричащие фанфары
В своём излюбленном, обшарпанном буфете,
Облизывая с пальца гонорары.
Он не любил антракты и заминки,
Где тишина обгладывала сцену.
Убитой роли грустные поминки
Сменяли декорации на стену.
Его любила только кошка, не за роли,
Она была его суфлёр, дублёр и зритель,
Не за буфеты и не за гастроли,
И не за вышитый, вручную, драный китель.
Она его любила очень просто
И очень трепетно мурлыкала в партере,
Не поднимала за премьеры тосты,
Но сколько искренности в этом милом звере!
Она была пушистая, в полоску,
На шее весело позвякивал бубенчик,
Актёр ей делал модную причёску
И называл то «Рыбка», то «Мой птенчик».
А кошка терлась о тугие панталоны
И ей не важно «Птенчик» или «Рыбка»,
И постановки в новые сезоны
Её всегда не волновали шибко.
У кошки был дуэт с одним актером,
И для неё он - лауреат кошачьих премий.
Он каждый год был лучшим режиссёром
Культурно - массовых (не массовых) явлений.
Актёр убитой роли - не убитый
Записывает собственный сценарий,
В котором он безумно знаменитый
Разучивает с кошкой строки арий.
Автор: Олеся Олексюк