Вся жизнь – театр, мы в ней – актёры.
Но забываем очень скоро,
что Бог Господь в ней режиссёром.
Не сведений меняет новизна,
а новых ощущений глубина
меняет, научает нас сполна.
Хорошо
Жить в деревне жарким летом,
летним солнышком согретым,
хорошо.
Шли коровы лугом сочным,
молочко дадут нам точно,
хорошо.
Дети бегают, резвятся.
Тучи стали надвигаться.
Хорошо.
Дождик нужен огороду.
Не жалей ты, дождик, воду.
Хорошо?
Зашуршал по листьям, слышу,
барабанит и по крыше
хорошо.
Разбежались в избы дети,
ожидают солнца. Встретят
хорошо.
Ухватились за планшеты.
Виртуальность – разве это
хорошо?
Если дождик снова грянет
книгу почитаем с вами.
Хорошо?
;
Пусть написал четыре строчки,
в них удалил последний стих.
ЯПОНСКИЙ СТИЛЬ, как многоточие…
<на терции затих>
ХОККУ
Журчит ручей. Чей?
О камень бьётся нежно.
Поток любви и ручей.
<Любовь безбрежна>
Лист кленовый спит.
Зелень пожухлой травы.
Ветер сдвинул лист.
<Разве вдруг вздрогнули вы?>
В хокку единство строфы-трёхстишия поддерживается не финальной рифмой, а жёсткой структурой количества слогов в каждом стихе:
5, 7, 5 – для первого, второго и третьего стиха, соответственно.
Рекомендую посмотреть хокку Басё, Кёрай, Иссё, РаИсэцу, Кёрину, Ясуй, Рию, Кикаку, Какай…
;
ТЕРЦИНЫ
Иронию видим в терцине.
Заденет нас острым углом,
и движется в адреналине,
смешит и спешит напролом.
Терцина, интригою ныне,
напомнит о древнем, былом.
Терцины -
Данте Алигьери.
«Божественной комедии» урок
в латинской строгости манере.
Они нам рифмы дарят впрок.
Коль сомневаешься ты в вере,
не торопись давать зарок.
Отдайся Богу в полной мере,
не упирайся, не кричи,
и не считай своей потерей,
когда угас огонь в печИ,
а веруй крепче и молись,
и чаще в тишине молчи…
Знай, легче станет эта жизнь.
Падут печали кирпичи.
Как солнце засияет мысль.
Узришь от Рая ты ключи.
О терцине
Терцина. Раз ли, два – вопрос.
Когда иссякнет рифмы пара?
Уместен ли на пару спрос?
И много ли в терцинах жара?
Угас ли жар? Пускай возрос
российский жар поэтов дара.
От Бога ль дар? Иль бреда сброс?
Ведь цепь терцин всего лишь тара,
а в таре кроется донос.
Терцина, что движенье шара
по жёлобу и под откос…
Противный запах перегара
ударит адом Данта в нос.
Но вдруг призывная фанфара
звучит предвестием угроз,
как будто, горечь от пожара,
который Саши дом унёс…
Из Рая слышится гитара
и тихий звук баллады грёз.
О, где вы – Лида, Люда, Лара?
Я помню всех и вспомнил Плёс.
Вдоль Волги - полоса бульвара,
и шорох молодых берёз.
И вкусный чай из самовара
тем летом Плёса радость нёс…
В Москве мечтал за стойкой бара
о Клине, Костроме всерьёз.
Не знаю, благодать иль кара –
поэта дар - шипы у роз.
А рядом – Моисей и Сара,
у Сары, кажется, - тромбоз.
Вдруг кофеварки свист от пара.
Убит мой стих давленьем проз.
Прозрение ушло, пропало.
Проснулся остеохондроз.
Я расплатился, встал устало.
Скорей на дачу, в мир берёз.
31.03.17, Зеленоград
Федор Сологуб, Терцинами писать…
Терцинами писать как будто очень трудно?
Какие пустяки! Не думаю, что так,—
Мне кажется притом, что очень безрассудно
Такой размер избрать: звучит как лай собак
Его тягучий звон, и скучный, и неровный,—
А справиться-то с ним, конечно, может всяк,—
Тройных ли рифм не даст язык наш многословный!
То ль дело ритмы те, к которым он привык,
Четырехстопный ямб, то строгий, то альковный,—
Как хочешь поверни, всё стерпит наш язык.
А наш хорей, а те трехсложные размеры,
В которых так легко вложить и страстный крик,
И вопли горести, и строгий символ веры?
А стансы легкие, а музыка октав,
А белого стиха глубокие пещеры?
Сравненье смелое, а все-таки я прав:
Стих с рифмами звучит, блестит, благоухает
И пышной розою, и скромной влагой трав,
Но темен стих без рифм и скуку навевает.
;
Марина Цветаева, И не спасут ни стансы …
И не спасут ни стансы, ни созвездья.
А это называется — возмездье
За то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,
Искала я над лбом своим просторным
Звезд только, а не глаз.
Что самодержцем вас признав на веру,—
Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,
Без вас мне не был пуст!
Что по ночам, в торжественных туманах,
Искала я у нежных уст румяных —
Рифм только, а не уст.
Возмездие за то, что злейшим судьям
Была — как снег, что здесь, под левой грудью
Вечный апофеоз!
Что с глазу на глаз с молодым Востоком
Искала я на лбу своем высоком
Зорь только, а не роз!