стоит весь такой из себя разодетый,
локоны мокро припали к ушам.
в наушниках спрятаны звуки лета,
под курткой покоится старый шрам.
он смотрит на небо и ждёт чего-то,
наверно, синий троллейбус
седьмой,
который с неловкой отцовской
заботой
предложит к сиденью прильнуть
спиной,
устало вздохнуть и уставиться в
окна,
где капли сверкают в прямых
лучах,
стекая, целуют асфальт
пречёрный
тех улиц, где ветер его венчал,
пророчил, что ставка его сыграет,
и нужно, все бросив, идти ва-банк,
и он, молодой и бесстрашный дурак,
остался ни с чем.
так по жизни бывает.
но время прошло, и он намертво знает
— конец одинаков у всех начал.
он наглухо курткой закроет душу,
запрыгнет в подъехавший синий
седьмой
и, глубже наушники вставив в уши,
чтоб больше обманчивый ветер не слушать,
поедет к себе домой.