Я была кошкой мягкой и чуть текучей:
Переливами двигалась в спальне, ловила луч и
Наблюдала за птицами пёстрыми. Я - предтеча
Черноглазой воинственности человечьей.
Своим прищуром лазерным двигала океаны,
Языком и слюной я лечила рваные раны,
Языком и слюной транспортировала в оазис -
Языком и слюной на холстах рисовала базис.
"Мягколапка, мурлыка, кусака" - меня называли,
Разглядеть не смогли капли крови на белом оскале,
Языком и слюной я лечила рваные раны,
Пропуская вибрации через покровы мембраны,
Подцепляя когтём и наматывая на ус:
Что в сердцах людских тот же болотистый серый гнус,
Что растил Папа Легба, детей своих хоронить.
Языком и слюной я пыталась его растворить.
И пророс он во мне через юркий язык,
Заглушая отчаянья горько-солёный крик.
Семена пустил через мясистый желудок и
Разрывать меня стал изнутри по-совсем-людски.
Я была мягкой кошкой: текучей и чуть смурной,
И мурчанием пела, усы задевая губой:
"Мур-мур-мур тебе, солнце, мур-мур от такой судьбы".
Языком и слюной я закапывала гробы.
В них лежали любимые твари, неблизкие мне,
Под защитой из дерева, в мирте и полотне,
Я им пела, пою и под вечер спою ещё.
Мои дети развалин старейших московских трущоб.
Я спою вам ещё. Я укрою вас чёрным плащём,
Вашу белую кожу с остатками розовых щёк.
Я люблю вас общо. Каждый был отомщён.
Языком и слюной, и клыками мной был угощён.
Каждый, кто не был прощён.
Каждый, кто не был прощён
Каждый, кто не был прощён.