Лил на арене дождь,
на сцене, в выпусках, на вздохах и по жестким рукам. Он - перед щуплыми издыхателями , перед скудностью цензоров, бескомпромиссностью критиканов,
перед ложью инакомыслящих, перед родителями до боли близких - стоя или на коленях. Не просили, вышел один.
Смотреть станет, молча. Из под оскала, наивной, доставшейся не пойми от куда ярлыка привлекательности,
просто в глаза. Грубо и честно.
С виду - нищий, глупый, обездвиженный в зените, сотнями не изученных взглядов. Лишь грустный, чужой человек, отчетливо напоминающий своего - вроде дышит, но не шелохнется - не боится или спятил.
Те что кричат - разбросаны по пространству меняющей координаты точки наблюдения: намешаны, переполнены выкриками и взбаламученые идеями лихого людского воображения. Невозмутимое ли столпотворение?
Чувство стыда, жалости, бессилия и отчаянно отброшенного смеха, сливались в единый гимн его барабанных перепонок. Их обглоданные паразитами сердца, уже не рвутся наружу. Терпели.
Он услышит еле уловимый метроном: никакой пьесы, ни одного трека, ни единой симфонии. Метроном отускневшей от жизни народной воли.
И только те что молчат, смотрят лишь, еле вдыхая. Которых он еще не видел. И может никогда не увидит.
Их лица - отсутствие взгляда на жизнь. Их любовь - отсутствие смысла. Их сила в единой личности, всемогущее и нерушимое.. Их мысль - магия, необъятное и необъяснимое.
Их смерть - это легенда, вымысел, миф.
Глаза всех в зале горят,как прожекторы телекамер, проникают в тунели тела рентгеном, как на допросе в самых секретных материалах. Хоть так, но им все равно. Им нечего сказать.
Дерьмо сочится в антракты. Коммерциализация, люминесценция и готика - по стенам статуи разноцветных антагонистов. Там пир, организованные ссоры и суточные балы. Там избранные, может бадяжные; среди бадяжных - есть лучшие. В тюрьмах - "кофебрейки" между монополией и марш-бросками с крыш. В больницах - только латынь, молитвы и охлажденный металл. В школах преподают утопию и подростковую волю.
Жители издавна потеряли контроль над огнем. Ночной Дивнополис освещают эко-пластмассовые драконы и проснувшиеся от митингов вулканы, расцветающие как прыщи на контуре вновь восходящих друг на друге районов.
....
А тот стоял тихо и молчал весь этот насекомый и причудливый миг.
Лишь мысль пролетела сквозняком и превратило в чувство робкое, сомнительное - начало.
Ведь больше нет никого кроме Него и Неё в этой запертой Богом комнате, без пластика, замков и забытого в юности страха.
20 декабря 2019 в 18:53