Ползая с тенями во мраке наслаждений,
запечатав намертво гробницу самосознания,
вытягивая нить наследия для смены поколений,
он воплощает в жизнь ритуал сказочного заклания.
Пробираясь между вычурных и выспренных погрешностей,
заносит в ум остаток, без малого шестизначный.
Сквозь китч и стразики, под вывешенным на всеобщее обозрение трупом безупречности,
сплавляется дерзила по венам ночного города и отдаётся Харону без сдачи.