В гранитный парапет бьют звонко волны лета,
я горсточку монет кидаю им за это.
Пусть длится наша связь. Пусть снится кипарису
береговая вязь волны – от пляжа к мысу.
Я постою под ним, мне не страшна кручина,
поскольку лунный нимб несёт его вершина.
На утренней заре все боли убывают,
для сердца лазарет надёжней не бывает.
Как чайки гомонят! Не слышал кто их зова?
Рассветом жизни яд легко нейтрализован.
И к рынку заспешил народ, к заботам падкий;
ещё я не решил судьбы моей загадку.
Пойду в Приморский парк, он с райского – под кальку,
а волны – шарк да шарк – перемывают гальку.
И солнышко, в зенит войдя, весь день не такт,
и каждый знаменит, кого оно ласкает.
Магнолии цветут, контрастны гор пейзажи,
но манит Тарханкут нетронутостью пляжей.
Там, где Большой Атлеш, где дайвингисты-асы,
у валунов и меж гуляют пелингасы.
Так хочется любви возвышенной, не пошлой,
вот и плыви, плыви в своих удачах прошлых.
Когда вернусь назад, пойму: нас любит время;
не так уж страшен ад, живущему в Эдеме.
И в звонкий парапет вновь волны бьются лета:
здесь даже непоэт становится поэтом.
Прости невольный штамп, не обижай снобизмом, –
но даже этот ямб ритмичностью их вызван…