Красивее всего на эти лица
Ложится тенью страшная тоска,
Как будто сталь у теплого виска
Им часто и коварно ночью снится.
Как будто в них нетронут обнаженный
Обычной жизни хлопковый фитиль.
И тает, как на полках тает пыль,
В них едкий дым, кровавый и прожженный.
И связаны как будто неразрывно,
И где-то там сливаются в одно,
И, зная, сколько всем отведено,
незлобно и легко корят наивность.
Они корят, а ты ничуть не против,
Как будто по-другому раньше жил.
И у тебя от них еще так много сил,
И еще больше настоящих родин.
В лицо им, правда, поздно восхищаться.
Да и не надо. Мир все сделал сам:
Примерно век уже восходит в небеса
и не стихает там беззвучный гул оваций.