Ну как тревоги прогоню я прочь,
Когда почти совсем не отдыхаю?
Когда заботы дня не гонит ночь,
Но давит так, что глаз я не смыкаю.
И ночь, и день друг друга власти чужды,
Но руки жмут и мучают меня.
И столь обременительной мне дружбой,
Всё больше отдаляют от тебя.
Хоть тем я нынче угождаю дню,
Что ты взамен него развеешь тучи.
И ночи смуглоликой тем польщу,
Что вместо звёзд осветишь мрак дремучий,
Но с каждым днём, печали — всё сильней,
А ночи — всё тоскливей и длинней.
How can I then return in happy plight
That am debarred the benefit of rest?
When day's oppression is not eased by night,
But day by night and night by day oppressed;
And each (though enemies to either's reign)
Do in consent shake hands to torture me,
The one by toil, the other to complain
How far I toil, still farther off from thee.
I tell the day to please him thou art bright,
And dost him grace when clouds do blot the heaven;
So flatter I the swart-complexioned night,
When sparkling stars twire not thou gild'st the even:
But day doth daily draw my sorrows longer,
And night doth nightly make griefs' strength seem stronger.
Меццетен,
Жан Антуан Ватто (1684-1721), Метрополитен-музей,
Нью-Йорк, США