Сиреневая грусть в меня ворвалась.
Кричит во мне, разрывая воплями немыми,
Сердечные потуги и воспоминаний связь.
В низменном усердие не станем мы святыми.
Скучает острый ум лишь по тупому топору,
А полыхающее сердце не прочь охладиться сталью,
Но вновь встаём мы грузно поутру
И глядя в бездну помним, что тот, кто душу отдаёт свою,
Тот неизбежно назван тварью.