Все знают о, лежащем за западным холмом,
Городе без рынка, белом и немом,
Шесть футов длиной, высотой не больше чем три
Дома в граде том, куда ноги меня привели.
Услышать жильцов внизу я был в ожидание,
Их стоны, речи, ворчание и признания,
И вот, когда закат уж догорал,
Я их услышал. Мне один сказал:
«Любил я красоту и яркость красок дня,
Совсем слепым смерть сделала меня».
Другой продолжил: «Как любил я звук,
Но здесь лишь тишина, не слышен даже стук».
Ещё один: «Мир познавал не слухом и не взглядом,
Ощупывал я пальцами всё то, что было рядом,
Что вещи круглые и мягкие я знал,
А чтоб прохладно стало, в воду руки опускал,
Я думал, смерть несёт мне излечение,
Когда пробил мой час, настало облегчение».
Тут сотни голосов слились в один поток,
Их яростные крики я четко слышать мог:
«Мне наплевать, но было очень мило
Девчонку целовать». «И как теперь уныло –
Кричал другой – Не слышать лая своры,
Я гнал оленя, преодолевая горы,
И гудел в свой рог». Ещё один вздохнул:
«Я не увидел сына, прежде чем навек заснул».
Сказал малец: «Я был силён и быстро бегал,
Мои связали ноги, что я такого сделал?»
Военный молвил: «Хорошо же было драться
И к вражьим городам во мраке пробираться».
Старик сказал: «Читал я день и ночь,
Но смерть пришла, забрав все книги прочь».
Один добавил: «Попы и все пророки
Врали нам, что в ад ведут пороки.
Пусть лучше раздирает боль костра или кнута,
Чем эта бесконечно длящаяся пустота».
Я улыбнулся, их услышав, ведь я искал
Покой. Я не любил, не дрался, не читал,
Не был силён, цветов не воровал,
Бог, наконец, покой нам даровал!
Я их не слушал больше, я повернулся и пошёл,
Спешил покинуть город, пока месяц не взошел.
Тут раздался шёпот, я, казалось, знал,
Тот робкий голос, что меня задержал.
«На Земле творил я всё, что мог представить,
Царь всех людей, позволь мне сны оставить.
Верни мне мир, что никогда не подводил,
Холмы, что я людьми когда-то заселил,
Дворцы, что я, построив, домом называл,
Города, пред красотой которых сам Рим пал,
Трех королев, живущих на ветвях святых,
Мальчишку, что пел песни мне про всех живых.
О Смерть! Зачем так глубоко ты спрятала меня?
Я был товарищ Сна, твоей сестры дитя».
И тут сказало сердце, Смерть не может дарить,
Тьма без мечтаний ненавистна, буду жить!
***
The Town without a Market
There lies afar behind a western hill
The Town without a Market, white and still;
For six feet long and not a third as high
Are those small habitations. There stood I,
Waiting to hear the citizens beneath
Murmur and sigh and speak through tongueless teeth.
When all the world lay burning in the sun
I heard their voices speak to me. Said one:
"Bright lights I loved and colours, I who find
That death is darkness, and has struck me blind."
Another cried: "I used to sing and play,
But here the world is silent, day by day."
And one: "On earth I could not see or hear,
But with my fingers touched what I was near,
And knew things round and soft, and brass from gold,
And dipped my hand in water, to feel cold,
And thought the grave would cure me, and was glad
When the time came to lose what joy I had."
Soon all the voices of a hundred dead
Shouted in wrath together. Someone said,
"I care not, but the girl was sweet to kiss
At evening in the meadows." "Hard it is"
Another cried, "to hear no hunting horn.
Ah me! the horse, the hounds, and the great grey morn
When I rode out a-hunting." And one sighed,
"I did not see my son before I died."
A boy said, "I was strong and swift to run:
Now they have tied my feet: what have I done?"
A man, "But it was good to arm and fight
And storm their cities in the dead of night."
An old man said, "I read my books all day,
But death has taken all my books away."
And one, "The popes and prophets did not well
To cheat poor dead men with false hopes of hell.
Better the whips of fire that hiss and rend
Than painless void proceeding to no end."
I smiled to hear them restless, I who sought
Peace. For I had not loved, I had not fought,
And books are vanities, and manly strength
A gathered flower. God grant us peace at length!
I heard no more, and turned to leave their town
Before the chill came, and the sun went down.
Then rose a whisper, and I seemed to know
A timorous man, buried long years ago.
"On Earth I used to shape the Thing that seems.
Master of all men, give me back my dreams.
Give me that world that never failed me then,
The hills I made and peopled with tall men,
The palace that I built and called my home,
My cities which could break the pride of Rome,
The three queens hidden in the sacred tree,
And those white cloudy folk who sang to me.
O death, why hast thou covered me so deep?
I was thy sister's child, the friend of Sleep."
Then said my heart, Death takes and cannot give.
Dark with no dream is hateful: let me live!