Памяти Вилория Глухова
Учитель! Уже отросли те ветви ивы, которые ты сре́зал под удилища,
уже обнажила красные десны река…
Снасти готовы, Учитель. Иди и буди леща.
Один ведь бреду по берегу — ни Учителя, ни ученика.
Заветы твои затвержены: тюль на окне,
если на что и пригоден — живца ловить для щурят,
женский чулок, хлебом набитый, вполне
рыбам на прикорм подходит — чулок даже будет рад
чувственным прикосновеньям язей, голавлей,
словно поползновеньям князей, королей.
Рыбы подыхают на берегу реки,
они раздувают жабры, как розы.
На берегу реки не умрут рыбаки —
без берега подыхают, но смысл последней просьбы
пыльного, берестяного, русского мужика,
коего зона не съела, но тихо больница списала, —
по батарее холодной стук — истошней сигнала
нет! — чтобы баба снизу вынырнула, легка,
и не заговорила, видя, как очи меркнут,
а загородила, рыбонька, зеркала.
И когда баба снизу окажется сверху,
небо войдет под ногти: "Вот и вся жизнь прошла!"
Так умереть, Учитель, если воздух шипит из нимба,
если поэта, как рыбу, жизнь завернула в газету.
Лучше не разворачивать! Чего тебе надобно, рыба?!
"Старче, в России рыбой надобно быть поэту,
чтоб укрупнять молчанья синюю чешую:
чья тишина протяжней? И разыграть ничью
с каждой челябой, то бишь ямой речной: молчите!
И на поминках звука молвить: "Прощай, Учитель!"
Юрий Беликов в Журнальном зале http://magazines.gorky.media/authors/b/yurij-belikov