Америка, тщеславная страна,
считалась лучше всех она,
сама собою любовалась,
в другие страны та вторгалась,
любя потешить своё я.
Сегодня страшно осязать тебя.
Возмездие пришло внезапно,
тебя избрала та же Тьма,
что и Германию вела,
когда фашистского притока
вибрация той Тьмы звала.
Умы закрыла снова Тьма,
народ не чувствует себя,
он слышит только зло в потоке
и рвётся в бой не для себя,
в глазах - безумие, ожесточенье,
и лютое остервененье.
Людей там захватила Тьма
теперь навеки, навсегда.
Вибрация материи добра
теперь там вовсе не слышна,
лишь только тёмная энергия стремится
спалить умы людей дотла.
И это - лишь начало сна,
начало громкого конца,
безумие перерастёт там в хаос,
которого так жаждет Тьма.
И примечательно весьма,
что зло пройдётся по Европе,
увидите, картинку, как в окопе
отстреливаться будет вся она,
словно, пришла страшнейшая война.
Увы, "последние" пришли уж времена,
говаривали старцы неспроста,
только Россия сдержит это
нашествие по главному сюжету,
что на Земле сверстала Тьма.
Но главное оружье против зла
даст Богородица сама.
Всё это видел Папа Римский,
читал что все её тома
послания, что та дала
Лусии в городишке Фатима.
Третье послание Богородицы
и до сих пор ведь не раскрыто,
но карта зла здесь будет бита,
лишь когда всё будет раскрыто.
Ведь Папа, прочитав тогда,
что описала Богородица,
упал без чувств, ведь никогда
не думал Папа, что случится
такое в мире море зла.
Осталось то посланье в Ватикане,
и если там все будут спать,
и не раскроют то посланье,
то всем придётся умирать.
Не время нынче, люди, спать,
здесь всем придётся выбирать,
на чью же сторону вставать,
добру иль злу здесь умирать.
От Ватикана вновь зависит,
когда же встанет эта рать,
о, люди мира, хватит спать!
Молитвой нужно воевать,
только чистейшим словом защищать
всё, что дала нам Земля-Мать!
О, Бог, дай силы нам воспрять,
а Ватикану - силу встать,
встать с волей в нужную минуту,
когда погонят эту смуту
те, кому так дорога та пядь
Земли, что тянет выступать
с Посланием земным опять.
Уж нету силы больше ждать,
но я терплю и всё прощаю,
всё потому, что я лишь знаю,
как страшно будет умирать
тому, кто это не поймёт опять.