– Перед тобою царь – великий Александр.
– А я слуга Софии – собака Диоген.
– И что собачьего в твоём людском наряде?
– Быть может то, что греюсь на улице у стен…
Быть может то, что я на злость людскую лаю,
Предчувствуя скупую и мелочную суть,
Иль, что любой руке тогда хвостом виляю,
Когда с добром коснётся, без цели упрекнуть.
– Не хочешь ли со мной сегодня отобедать?
– Безмерно тот несчастлив, кто явствует тогда,
Когда захочет вдруг другой еды отведать,
Будь даже он царём, спустившимся сюда.
– Ужели весь мой вид тебе совсем не страшен?
– А что же ты такое: добро иль всё же зло?
– Добро.
– Тогда с чего к добру мне стать дрожащим,
Когда оно мне дарит душевное тепло.
– Чего желаешь ты? Проси чего угодно.
Великий царь дивится всей мудрости твоей.
– Раз так, то отойди, прошу тебя охотно,
Не заслоняй собою мне солнечных лучей.