...и вот уже из полузабытья возникнет поезд скорый и тревожный вагон плацкартный железнодорожный студент на верхней полке это я каникулы я молод и безус холоп судьбы ни шаткой и ни валкой жую марксизм воюю с начерталкой а по ночам я слышу шёпот муз как сладко знать что сессия сдана что дома ждут что можно отоспаться но ломит бок от жёсткого матраца и свежим ветром тянет из окна глаз не сомкнуть и видеть не в упрёк дороге бесконечной и проворой лицо любимой девочки которой я посвятил немало нежных строк что это было детство пятый класс сплошной урок с большою переменой голодный быт поры послевоенной страдания отнюдь не напоказ я в девочку влюбился но она признанья обходила стороною хоть и дружила искренне со мною была к стихам и чувствам холодна двенадцать лет пустяк битьё баклуш а я с любовью этою печальной стыдился комнатушки коммунальной двенадцать метров пять еврейских душ стыдился жалкой бедности своих желаний не по возрасту и силам и сам я был не так уж и красивым непризнанным для счастья на двоих а годы шли и школьный аттестат с приложенной серебряной медалью унёс меня в края за дальней далью куда макар гонял своих телят учёба письма горькая тоска стихи хотя казалось бы на что нам любовь давно воспетая платоном но сердцу не прикажешь а пока вся жизнь как бесконечное кино проносится цветным калейдоскопом её притопам равно и прихлопам забыться бы пора давным-давно увы а поезд замедляет ход как лодка незабвенного харона и движется устало вдоль перрона где замер ожидающий народ и видится задымленный вокзал сойти на землю с лёгким чемоданом и очутиться в мире долгожданном который нас разлукой наказал почувствовать себя смешным юнцом и ощутить как в сердце каждый атом стремительно летит к родным пенатам к объятьям нежным матери с отцом но вдруг когда ты стар уже и сед увидеть за лавиною людскою ту девочку знакомую какою она была в твои двенадцать лет смешалось всё и дни и времена и не понять мираж ли это бред ли там ждёт она и ты студент не медли покуда память расшевелена за это небеса благослови какой-нибудь возвышенною фразой и к ней далёкой милой черноглазой беги чтоб задохнуться от любви...
(Когда, сигнал услышав, медсестра
вошла в палату к старому больному,
он выглядел немного по-иному,
чем прежде. Было пять часов утра.
Улыбка на его худом лице,
казалось бы, светилась незакатно.
Ему, полуживому, вероятно,
приснилось что-то доброе в конце.)